1. Брюнхильд

Жил конунг по имени Хертрюгг (Бранислав), который правил Русью — обширной, густонаселенной страною, что находится между землей гуннов и Новгородом. У него была жена и две дочери, обеих звали Хильд. Это были красивые добронравные девушки, хорошего воспитания, конунг очень их любил.

Однажды, когда конунг был на охоте, старшая Хильд пошла со своими девушками в ореховую рощу. Она звалась Брюнхильд (Ратибора), потому как была искусна в ратном деле. Когда женщины было уже собирались возвращаться из леса домой, перед ними возникло огромное чудовище, называемое хьяси (hjasi). Это огромный, дикий зверь, и живет он дольше всех чудовищ, что объясняет поговорку, когда о старом человеке говорят «стар, как хьяси». Выглядит этот зверь как безобразный пес с такими громадными ушами, что они достают до земли. Женщины бросились врассыпную, едва завидев чудовище, но хьяси схватил дочь конунга и скрылся в лесу, унося ее с собой.

Прислужницы воротились домой и рассказали о том, что случилось. Конунга крайне опечалила эта новость, он отправил людей на поиски дочери, но нигде не удалось обнаружить ее следов. Никто ничего не мог сказать об ее исчезновении, и вскоре люди стали меньше думать об этом.

И вот наступил Йоль.

2. Беккхильд

На Йоль конунг устроил великолепный пир. А младшая Хильд (ее звали Беккхильд (Красоборой) — по причине искусности в вышивании), будучи девой разумной, все сидела в своих палатах. В первый день Йоля конунг послал за дочерью, та нарядилась и вышла на улицу в сопровождении девушек и нескольких благородных мужей из числа придворных. Когда они проходили через один из садов, то услыхали страшный рев и увидели ужасающего грифа, летевшего прямо на них. Казалось, его крылья покрыли весь город. Затем на город упала кромешная тьма, гриф схватил дочь конунга и улетел прочь, унося ее с собой. Птица зашибла насмерть двоих прислужников, все же остальные были обуяны ужасом.

Вскоре эта новость достигла чертогов конунга. Конунг сильно опечалился и молвил:

— Похоже на то, что нет конца и края нашим несчастьям. Мне неведомо, что может стоять за этими чудовищами. Желаю, чтобы все вы знали: любой, кто отважится отправиться на поиски моих дочерей, не только жениться на одной из них, ежели только их сыщет, но и получит треть моего княжества. Даже если какой-то человек найдет их мертвыми, он все равно сможет держать лучший удел в стране и выбрать любую женщину себе в жены.

Некоторые называли это щедрым предложением, но добавляли при этом, что дело нешуточное. После Йоля все разъехались по домам, глубоко опечаленные тем, что произошло.

Прошла зима, а за ней и лето. Поздней осенью случилось войти в гавань небольшому кораблю, который был весь золотой выше линии погружения и нес тридцать человек на борту, не считая слуг.

Конунг как раз был в гавани, и прибывшие вышли ему навстречу с приветственными словами, конунг же ответил им с ласкою и спросил, кто они такие. Их предводитель отвечал, что звать его Асмундом и что известен он под именем Убийца берсерков.

— Сколько же тебе зим? — спросил тогда конунг.

— Шестнадцать, — отвечал Асмунд.

— Я никогда еще не видел столь выдающегося молодого человека твоего возраста, — молвил конунг. — Откуда держите путь?

— Из викингского похода, — сказал Асмунд, — но нынче уже приближается зима, и мы желали бы найти здесь пристанище до весны. У нас нет недостатка в серебре, чтобы оплатить постой.

Конунг отвечал, что с радостью окажет Асмунду гостеприимство, так что тот разгрузил корабль, и ему был предоставлен хороший дом для хранения добра. Асмунд же проводил большую часть времени, выпивая на пирах в хоромах конунга. Он и его люди хорошо ладили со всеми.

3. Эгиль Однорукий

Однажды после месячного пребывания Асмунда в гостях у конунга случилось так, что восемнадцать человек вошли в пиршественный зал, все раненые. Их предводитель Рогнвальд был у конунга за оборону. Конунг тепло ответил на его приветствие и спросил, кто же с ними так обошелся.

— Человек, прозываемый Эгиль, прибыл в твою страну, — сказал Рогнвальд, — и с ним лучше не иметь дела. Он грабил твои владения, и я выступил против него на пяти кораблях, тогда как у него был один корабль и команда из тридцати человек. Я и не думал, что он доставит мне какое-то беспокойство, но в конце концов мне пришлось бежать, и все мои люди были убиты кроме тех, кто здесь, со мной. У этого человека только одна рука и он известен как Эгиль Однорукий, но той рукой, что без кисти, он управляется даже ловчее, чем целой. Как раз повыше кисти у него укреплен меч, изготовленный карликами, и нет такого человека, который выстоял бы под его ударами.

С этими словами Рогнвальд хотел было вернуться на свое место, но рухнул замертво.

— Невыносима мысль о такой потере, которую ничем не восполнить, — рек конунг.

— Лучший способ, как я смогу отплатить за твое гостеприимство, — сказал на это Асмунд, — так это отправиться повидать этого Эгиля.

— Мне это по душе, — отвечал конунг. — Можешь взять с собой столько людей, сколько пожелаешь.

— Не в моем обычае брать больше людей, ежели силы равны, — сказал Асмунд, — но коли у этого Эгиля окажется больше людей, чем у меня, то бонды наверняка нам помогут.

4. Бой

Асмунд отправился в путь на встречу с Эгилем, и велел своим людям в полном вооружении идти и брать корабль Эгиля на абордаж. Эгиль был вполне готов к этому и выкрикнул:

— Кто затеял весь этот шум?

Асмунд назвал себя.

— У меня есть кое-какое дело к тебе, — добавил он.

— Послушаем, чего же ты хочешь, — ответил на это Эгиль.

— Желаю поменяться с тобой оружием, — крикнул в ответ Асмунд, — и дать тебе мечей завместо топоров.

— Вряд ли мы отклоним твое предложение, — в свою очередь крикнул Эгиль, — много ли у тебя серебра на борту?

Асмунд отвечал, что нет:

— Мы надеемся получить его с твоей помощью. Как намереваешься возмещать конунгу убыток от твоих грабежей?

— Не в наших свачях и обычаях отдавать серебро за даровую овцу, что сама плывет в руки моих ребят, — отвечал Эгиль.

— В таком случае нам придется прибегнуть к силе, — заявил Асмунд, — Конунг послал меня за твоей головой.

— Ему, верно, не терпится избавиться от тебя, — сказал Эгиль. — Почему бы нам не стать побратимами по оружию? Тогда бы мы смогли убить конунга и жениться на его дочерях.

— Их нынче не получить, обе они похищены, — отвечал Асмунд.

— Будет жаль, если наши люди перебьют друг друга, — сказал Эгиль. — Давай вместо этого сразимся один на один.

Асмунд сказал, что вполне готов к этому, и они сошли на берег, чтобы попытать друг друга в бою, и оказались почти равными противниками. Вечером они пили и веселились вместе, а затем проспали всю ночь напролет.

На следующее утро Асмунд и Эгиль вновь взялись за оружие и принялись биться, причем каждый разрубил по три щита другого.

Когда солнце было на юге, Эгиль спросил:

— Желаешь продолжить забаву?

— Ничего пока еще не решилось, — отвечал Асмунд, — и конунг навряд ли сочтет, что моя задача выполнена, если мы остановимся сейчас.

— Как пожелаешь, — заметил Эгиль.

— Сколько тебе зим? — спросил Асмунд.

— Восемнадцать, — отвечал Эгиль.

— Берись за оружие, если хочешь жить и впредь! — сказал Асмунд.

И так вот бились они, и казалось, что каждый удар станет смертельным.

Затем, когда солнце было на юго-западе, Эгиль сказал:

— Думается мне, пора бы нам остановить эту забаву.

— А ты, похоже, начинаешь выдыхаться, — сказал Асмунд, уже получивший одну рану.

— Позаботься лучше о себе самом, — отвечал Эгиль.

И они стали биться по третьему кругу. Теперь Асмунду приходилось защищать свою жизнь, и он был уже трижды ранен. Он понял, что так дело не пойдет, отбросил свой меч и бросился на Эгиля. Тому было трудно воспользоваться покалеченной рукой, и завязалась рукопашная по всему полю.

В конце концов Эгиль упал, затем каждый сорвал с другого шлем.

— Меча под рукой нет, — сказал Асмунд, — не перегрызать же тебе горло.

— Но, по сути, выбор у тебя небольшой, — заметил Эгиль.

— Попытка не пытка, — отозвался Асмунд и побежал подобрать меч, а затем вернулся к Эгилю, который все еще лежал на земле, словно ему срезали волосы и лишили тем самым силы.

Асмунд сказал:

— Тебе нет равных, Эгиль. Вставай же. Я хочу принять твое предложение и стать твоим побратимом.

— Что меня беспокоит, — сказал на это Эгиль, — так это то, что я обязан тебе жизнью.

— Я не собираюсь убивать тебя, — отвечал Асмунд, — но хочу, чтобы ты отправился вместе со мной к конунгу.

Тогда их воины подошли к ним и принялись уговаривать их пойти на мировую. Эгиль и Асмунд обменялись рукопожатием и поклялись быть друг другу побратимами, согласно древнему обычаю.

5. Орлиный Клюв

Они собрались в путь и воротились к конунгу Хертрюггу. Асмунд приветствовал конунга, который ласково его принял и спросил, встретился ли тот с Эгилем.

Асмунд отвечал, что так оно и было.

— Я никогда еще не встречал более храброго человека. Он предлагает послужить тебе завместо Рогнвальда, и мы будем вместе оборонять страну.

— Ежели вы оба желаете дать клятву верности и занять место Рогнвальда, то я приму ваше предложение, и на том мы и поладим, — рек конунг.

Асмунд отвечал, что желает этого, затем послали за Эгилем, и на них была возложена ответственность за оборону страны, так что оба пробыли там всю зиму.

Под Йоль конунг давал пир, и в первый день праздника спросил, не может ли хоть кто-нибудь сказать, что сталось с его дочерьми, но никто ничего не знал. Тогда конунг повторил предложение, уже сделанное им ранее.

Эгиль сказал на это:

— Вот случай для храброго человека разжиться кое-каким богатством.

После Йоля все гости воротились домой.

Вскоре после середины зимы Эгиль и Асмунд нагрузили корабль и набрали команду из двадцати четырех человек. Они поставили человека по имени Виглоги над теми, кто оставался. Эгиль и Асмунд объявили во всеуслышанье, что не вернутся, пока не сыщут дочерей конунга живыми или мертвыми. Затем они вышли в море, хотя и не имели ни малейшего представления о том, куда им следует направиться. Все лето они потратили на прочесывание отдаленных островов, рифов и гор и к осени добрались до Йотунхейма — страны Великанов на севере. Там они подошли на судне вплотную к лесу, волоком перенесли ладью на берег и разбили лагерь.

Побратимы велели своим людям зазимовать в этом месте.

— Мы с Эгилем собираемся разведать этот край, — сказал Асмунд. — А коли не вернемся следующим летом, можете отправляться, куда вам заблагорассудиться.

Они углубились в лес и добывали себе пропитание охотой на дикого зверя и птицу. Но месяцы шли, и однажды они оказались совсем без пищи. В один из дней они вышли к долине, которую пересекала река с низкими, покрытыми травой берегами. Холмы внизу были покрыты лесом, а повыше были скалистыми. Они увидели множество коз и нескольких жирных козлов. Побратимы окружили стадо и поймали одного из жирных самцов, намереваясь забить его. Затем они услыхали крик, доносившийся с вершины склона, все козы разбежались, вырвался и пойманный козел. Они увидали на скалистых вершинах холма чудище, ширина коего превышала высоту. Чудище заговорило пронзительно визгливым голосом и спросило, кто же это осмелился красть одну из коз княгини.

— Кто же ты, о прекрасная, желанная для утех дева? И где земли твоей княгини?

— Зовусь я Кожаный Клюв, — отвечала она. — Я дочь княгини, прозываемой Орлиный Клюв, которая правит Йотунхеймом. Ее чертоги находятся неподалеку, и вам бы лучше пойти встретиться с ней, прежде чем воровать скот.

— Ты совершенно права, — сказал на это Асмунд и дал ей золотое кольцо.

— Я не могу принять его, — отвечала она. — Уверена, мать посчитает это моим постельным даром.

— Не в моих обычаях забирать подарки обратно, — сказал Асмунд, — но мы были бы рады, если бы ты смогла предоставить нам кров.

Кожаный Клюв повела их за собой к дому своей матери, и княгиня спросила дочь, почему она задержалась. Та отвечала, что наткнулась на двух мужчин, которым требуется постой:

— Один из них дал мне золотое кольцо и попросил меня разместить их.

— Почему ты взяла у них золото?

— Я надеялась, что ты сможешь отплатить им за это, — сказала Кожаный Клюв.

— Отчего же ты не пригласила их войти?

— Я не знала, как на это посмотришь.

— Зови их.

Кожаный Клюв побежала к побратимам и сказала:

— Моя мать желает вас видеть. Лучше вам иметь наготове новости, потому как она весьма сведуща во многих вещах.

И они направились повидать старую каргу. Та спросила, как их звать, и они назвали себя. Она все не могла отвести глаз от Эгиля. Побратимы сказали, что не ели целую неделю. Ведьма как раз снимала сливки с молока. У нее было пятьдесят коз, удой каждой из которых равнялся удою коровы, и громадный котел, достаточно вместительный для всего этого молока. У нее также было обширное пшеничное поле, и каждый день она получала с него столько муки, что каша из этой муки заполняла весь котел, и этим они с дочерью питались.

— Кожаный Клюв! — сказала она. — Ты бы лучше сходила принесла хворосту да развела огонь пожарче. Вряд ли мы покажемся слишком гостеприимными, если предложим гостям одну только кашу.

Кожаный Клюв не теряла времени даром, но мать все равно подгоняла ее и велела накрывать на стол уже приготовленную еду. И вот уже на столе появилась дичь и оленина.

Ведьма сказала:

— Не будем же сидеть молча, гостеприимство гостеприимством, однако … Каша еще долго будет готовиться. Итак, Асмунд, расскажи нам свою историю жизни, а затем Эгиль расскажет нам свою. А затем и я займу вас за столом рассказами о своих приключениях. Мне не терпится узнать, какого вы роду-племени и какова цель вашего путешествия.

6. Аран

Асмунд начал свою историю. Жил конунг по имени Оттар, который правил Халогаландом. Он был женат на Сигрид, дочери ярла Ютландского из Дании. У них был сын по имени Асмунд. Это был красивый высокий юноша, и в свои юные годы он обучался всевозможным искусствам. Когда ему исполнилось двенадцать, его считали лучшим молодцем во всей стране.

У Асмунда было много товарищей. Однажды они отправились покататься верхом по лесу, Асмунд увидел зайца и спустил на него своих псов. Заяц помчался прочь, и гончие не смогли схватить его, но Асмунд не сдавался, и когда лошадь пала в мыле, Асмунд побежал вслед за зайцем вместе с собаками. В конце концов, заяц прыгнул с утеса. Асмунд вернулся было к своей лошади, однако не смог найти ее. Уже стемнело, так что Асмунду пришлось провести ночь в лесу, но поутру стелился такой туман, что он не мог понять, где находится.

Асмунд три дня блуждал по лесу, но затем увидел какого-то человека, который шел в его сторону. Незнакомец был хорош собою, высок ростом, с золотистыми шелковыми волосами, и одет в алый кафтан. Асмунду подумалось, что никогда прежде не доводилось ему видеть столь прекрасного собою человека. Они приветствовали друг друга, и Асмунд спросил незнакомца, как его зовут. Тот отвечал, что звать его Араном и что он сын конунга Татарии Родиана.

— Я в викингском походе, — добавил он.

— Сколько тебе зим? — спросил Асмунд.

— Двенадцать, — отвечал Аран.

— Мало найдется тебе равных, — сказал Асмунд.

— Дома не находилось, — молвил Аран, — вот почему я дал священный обет не возвращаться, пока не найду кого-то моего возраста, кто будет мне ровней. Знаешь, я слышал о человеке по имени Асмунд, сыне конунга Халогаланда. Не можешь ли ты рассказать мне о нем? Говорили мне, что между нами много общего.

— Я знаю его очень хорошо, — сказал Асмунд. — Он тот, кто говорит с тобой.

— Это большая удача, — отвечал Аран. — А теперь давай попытаем друг друга.

Асмунд сказал, что он готов.

Они показали владение всеми приемами ловкости, какие были известны молодым людям в то время, но оказались настолько равными в этом деле, что было невозможно решить спор в чью-либо пользу. Затем они перешли к борьбе. Борьба была промеж них нешуточная, но нельзя было сказать, кто из них сильнее. Когда они остановились, то оба были измотаны.

Тогда Аран сказал Асмунду:

— Никогда один из нас не должен испытывать искусство другого с оружием в руках, потому как это закончится смертью обоих. Я желал бы, чтобы мы стали братьями по оружию, и каждый поклялся бы мстить за другого, и мы бы на равных делили добычу, отныне и впредь.

Также их уговор включал условие, что тот, кто переживет другого, соорудит для него погребальный курган, и зароет в нем столько сокровищ, сколько, на его взгляд, туда поместится. И пережившему товарища полагалось сидеть внутри кургана над покойным три ночи, а затем он мог быть свободен. И тогда оба они надрезали себе вены и смешали кровь, что было равносильно клятве. Аран пригласил Асмунда пойти взглянуть на его корабли, чтобы тот мог видеть их великолепие. Поскольку Асмунд в то время гостил в Ютландии у своего деда, ярла Оттара, то он сделал, как желал того Аран.

7. Смерть Арана

Они спустились к месту, где стояла флотилия Арана — десять ладей, все с добрыми воинами на борту. Аран отдал Асмунду половину своих кораблей и людей; Асмунд хотел сначала доплыть до Халагаланда и взять свои корабли с командами, но Аран настоял на том, чтобы сначала они отправились в его страну, а затем оттуда в Халагаланд, так чтобы люди знали, что они не какие-то бедняки. Асмунд сказал, что тот волен поступать, как ему вздумается, и они вышли в море с попутным ветром.

Асмунд спросил, есть ли у конунга Родиана еще дети. Аран отвечал, что у него есть еще один сын и зовется он Херраудом:

— Его мать — дочь хана гуннов. Херрауд — храбрый человек, его любят, и он является наследником гуннского царства. У моего отца имеется два брата, Хрэрек и Сиггейр, оба берсерки, с ними трудно поладить, и люди очень дурного мнения о них. Отец совершенно им доверяет, поскольку они делают все, что он пожелает. Они часто ходят в грабительские походы и привозят конунгу сокровища.

Больше нечего сказать об их путешествии до тех пор, пока не достигли они гавани конунга Родиана, где увидели двенадцать боевых кораблей и две ладьи с драконами на носу, столь великолепные, что никто из них не видел что-либо подобное прежде. Корабли принадлежали двум братьям из Эфиопии, по прозванию Тур-Медведь и Визин, которые приходились сыновьями ярлу Горму. Они убили конунга Родиана, опустошили большую часть страны и нанесли ей полное разорение.

Когда побратимы услыхали об этом, они забили тревогу, и, как только люди поняли, что прибыл Аран, то стали толпами стекаться к нему. Грабители поспешили к своим кораблям, и завязалась битва, битва не на жизнь, а насмерть. Долгое время ни одна из сторон не могла взять вверх. Аран перескочил на корабль Тура-Медведя и принялся так наносить удары направо и налево, что враги на корабле только навзничь падали. Тур-Медведь развернулся, чтобы встретить его, и Аран нанес ему удар по залысине, но его меч не сразил врага: от черепа берсерка отлетели куски, и меч переломился у рукояти. Тур-Медведь нанес ответный удар по щиту Арана и расколол его, тяжело ранив Арана в грудь. На палубе лежал сломанный якорь. Аран схватил его и раскроил им Туру-Медведю голову, а затем сбросил его за борт, и тот опустился на дно морское.

Визин взял на абордаж корабль Асмунда и бросил в того одновременно два копья. Асмунд попытался отразить одно из них щитом, но копье пробило щит и попало Асмунду в локоть, почти задев кость. Но Асмунд перехватил второе копье налету и метнул обратно прямо в пасть Визину, да так, что вогнал его до середины древка.

Копье вонзилось острием в мачту, пригвоздив мертвого Визина. После этого викинги сдались, и Асмунд убил их всех и побросал за борт. Аран и Асмунд направились в город, и люди были счастливы видеть Арана. Их раны осмотрели, а затем Арана провозгласили конунгом. Тогда он объявил о своем уговоре с Асмундом и отдал ему половину того, чем владел.

Меньше, чем месяц спустя после их приезда, Аран внезапно упал замертво, когда входил в свои палаты. Тело обрядили для погребения согласно обычаю. Асмунд воздвиг над Араном курган и подле тела разместил коня вместе с уздой и седлом, а также стяги и оружие, сокола и пса, которые принадлежали покойному. Аран был посажен в кресло в полном воинском облачении.

Асмунд принес в курган другое кресло и расположился в нем после того, как курган был закрыт. В первую ночь Аран встал с кресла, убил сокола и собаку и съел их. Во вторую ночь он опять встал, убил коня и разорвал его на куски; затем он стал рвать плоть коня зубами, и кровь стекала у него изо рта, покуда он ел. Он предложил Асмунду разделить с ним трапезу, но Асмунд ничего не ответил. В третью ночь на Асмунда напала сонливость, и он пришел в себя лишь тогда, когда Аран схватил его за уши и оборвал их.

nbsp;      Асмунд выхватил скрамасакс и снес Арану голову. Затем он развел огонь и сжег Арана, обратив его в пепел. Асмунд направился к канату и был поднят наверх. Затем курган снова закрыли.

Асмунд забрал все сокровища из кургана с собой.

8. Берсерки

Немного погодя Асмунд созвал народ на совет и спросил людей, намерены ли они чтить уговор, который был заключен у него с Араном. Немногим пришлось по вкусу это предложение, и лишь люди, которых Аран дал Асмунду, были готовы поддержать его.

В этот момент случилось им оборотиться к морю, и все увидели, что приближается несколько кораблей. Предводителями этой флотилии были берсерки, братья Хрэрек и Сиггейр. Люди на берегу были не слишком-то рады их появлению. Асмунд предложил себя в качестве военного вождя, но никто не хотел затевать сражение, и Асмунд с его людьми вернулся к своим кораблям.

Когда берсерки узнали обо всем, что случилось, они заявили собственные права на всю страну. Асмунд сообщил им о своем уговоре с Араном и заявил, что полстраны принадлежит ему. Берсерки велели ему убираться, покуда жив. Асмунд вызвал их обоих на поединок, где ставкой была бы страна, но они подняли крик и приказали своим людям готовиться к бою. Началась жестокая сеча. Асмунд располагал меньшими силами, а народ страны не решился придти к нему на помощь, так что все его люди были убиты, а самого его пленили. Это случилось ближе к вечеру.

Берсерки решили казнить Асмунда на следующее утро на вершине Аранова кургана и тем самым принести жертву Одину в честь своей победы, так что Асмунд был привязан к лебедке для подъема якоря, и все остальные сошли на берег, чтобы осмотреть раны и переночевать в разбитом тут же лагере. Братья спали в небольшой палатке на некотором расстоянии от основного лагеря, с ними было лишь несколько человек.

Теперь же мы вернемся к Асмунду, все еще привязанному к лебедке. Он заметил, что из нее выступает железный стопор, а по тому нанесли мощный удар, который оставил после себя зазубрину в металле. Асмунд перетер веревку об острый край и смог разорвать ее. Теперь его руки были свободны, и он разбил колоды на ногах.

Ветер дул с моря, так что Асмунд обрезал якорь, и корабль стало сносить прямо в сторону леса. В мгновение ока он оказался на берегу, и ему пришло в голову сыграть шутку с берсерками, прежде чем он углубится в лес. Так что он направился к их палатке и обрушил ее на спящих. Все, кто был внутри, повскакивали со своих мест, но не смогли выбраться, так как запутались в палатке. Асмунд нанес Хрэреку удар по голове, разрубив тому череп до челюсти. Сиггейру удалось выбраться наружу, он ринулся было в лес, но Асмунд побежал следом, и когда Сиггейр споткнулся, Асмунд нанес ему удар сзади, как раз пониже поясницы, пронзив его насквозь. Затем Асмунд направился в лес, оставив после себя десять убитых, не считая берсерков. За ним снарядили погоню, но не смогли его найти.

Прежде чем занялся день, прибыл Херрауд на двадцати кораблях, и все почувствовали облегчение, увидев его. Он уже слышал о том, что произошло, и теперь созвал людей на совет, где он провозгласил свою власть над страной и просил признать его конунгом. Никто не высказался против него, и так он был провозглашен конунгом всей страны. Те, кто поддерживал берсерков, уплыли, и Херрауд забрал себе их имущество.

Тогда Асмунд пришел к конунгу Херрауду и приветствовал его, и конунг спросил его, кто он таков. Асмунд назвал себя, и тогда Херрауд спросил, не тот ли он человек, что убил берсерков. Асмунд подтвердил это.

— Ничего лучше не пришло мне в голову, — отвечал Асмунд, — и, сдается мне, что я тем самым подбросил пару поленьев в твой огонь. Я пришел встретиться с тобой, потому как прекрасно знал, что мне не скрыться. И теперь я желал бы знать, что со мной станется. Я буду защищаться и пытаться спасти себе жизнь, покуда это в моих силах, но я бы предпочел лучший жребий, ежели бы мне преложили его.

— Мне сказали о твоем уговоре с Араном, — молвил Херрауд, — и, думается мне, это добрая мысль — поставить тебя на место моего брата. По мне так, хорошо вышло, что избавились мы от берсерков, которых ты убил.

И вот Асмунд остается с Херраудом, и они хорошо ладят друг с другом. Асмунд попросил Херрауда дать ему кораблей, потому как хотел отправиться в поход за добычей. Херрауд сказал ему выбирать среди его кораблей и набирать людей, сколько тот пожелает. Он также пригласил Асмунда приезжать погостить, когда тот только захочет. Тогда Асмунд берет тридцать людей Херруада и выбирает себе один корабль. Они с Херраудом расстались наилучшими друзьями, и каждый поклялся отнестись к другому, как к родному брату, доведись им свидеться вновь.

С той пор Асмунда знают под именем Убийца Берсерков. Это конец истории, а я тот самый человек, Асмунд.

— Мне понравилась эта история, — сказала Кожаный Клюв.

— Обед еще долго не будет готов, — отозвалась княгиня. — А что можешь рассказать нам ты, Эгиль?

— Вот как начинается моя история, — отвечал Эгиль.

9. Великан

Был конунг Хринг, он правил Смоландом. Он был женат на Ингибьёрг, дочери ярла Бъяркмара из Готланда. У них было двое детей: сын по имени Эгиль и дочь по имени Аса. Эгиль рос при дворе своего отца, пока не исполнилось ему двенадцати зим. Был он несговорчив, буен нравом, честолюбив, и крайне трудно было заставить его подчиняться. Он бывало ходил повсюду с ватагой парней и часто отправлялся с ними в лес поохотиться на зверя и птицу.

В лесу было большое озеро, а на нем несколько островов, и Эгиль с товарищами имел обыкновение ходить туда купаться, поскольку росли они ловкими во всех телесных потехах. В один прекрасный день Эгиль спросил у юношей, кто из них сможет переплыть озеро быстрее всех. Самый отдаленный от берегов остров находился так далеко, что, для того, чтобы увидеть его, нужно было взбираться на самые высокие деревья. И вот решили они переплыть озеро наперегонки, а было их тридцать человек. Все были согласны с тем, что каждому не следует заплывать дальше, чем это будет в его силах. И вот они поплыли, а некоторые проливы между островами были очень велики. Эгиль плыл быстрее всех, и никто не мог его догнать. Когда они отплыли от берега на порядочное расстояние, спустился такой густой туман, что невозможно было видеть друг друга. Затем поднялся холодный ветер, и все они выбились из сил. Эгиль понятия не имел о том, что случилось с его товарищами, и блуждал в водах два дня. Наконец, он достиг суши, но так ослаб, что мог лишь выползти на берег. Он укрылся мхом и так повел ночь, лишь немного согревшись к утру.

Затем огромный великан вышел из леса, схватил Эгиля и накрыл ладонью.

— Это хорошо, что мы повстречались, Эгиль, — сказал он. — А теперь я предлагаю тебе на выбор: или я убью тебя на месте, или ты поклянешься мне, что будешь следить за моими козами, покуда я жив. Находясь в столь затруднительном положении, Эгиль не долго думал, что ему выбрать.

Они путешествовали несколько дней, и в конце концов добрались до пещеры, где обитал великан. Великан владел сотней козлов и множеством коз. Поддержание их поголовья было для него вопросом жизни и смерти. Эгиль приступил к выпасу стада, но козы доставляли ему немалое беспокойство. И так продолжалось некоторое время, но после годового пребывания там Эгиль сбежал. Едва великан обнаружил это, он двинулся за Эгилем в погоню, ибо знал толк в нахождении следов без особого труда, будь то на воде или на снегу. Эгиль был уже четыре дня, как в пути, когда великан обнаружил его в одной из пещер.

Великан сказал, что Эгиль поступил с ним хуже, чем он того заслуживал.

— А теперь и ты получишь кое-что, что будет хуже для тебя, — добавил он.

Великан взял два камня, каждый весом по сорок фунтов, прикрепил их железными скобами к ногам Эгиля, а затем велел ему тащить этот груз за собой, и с этим Эгилю пришлось мириться в течение семи зим.

Великан был постоянно на страже, и Эгиль не видел никакой возможности убить его.

10. Бегство

В один прекрасный день, когда Эгиль пошел искать в лес своих коз, попалась ему кошка. Ему удалось поймать ее, и он принес ее домой. Было уже поздно, когда Эгиль вернулся, и огонь едва теплился.

Великан спросил его, почему он так припозднился. Эгиль отвечал, что он не был одет подобающим образом для хождения по лесу и что козы все разбежались.

— Чудо для меня то, — сказал великан, — что ты сумел найти то, что искал, в темноте.

— Это все благодаря моим золотым глазам, — отвечал Эгиль.

— Разве есть у тебя какие-то другие глаза, помимо тех, что я видел? — спросил великан.

— Конечно же, — сказал Эгиль.

— Давай-ка поглядим на эти сокровища, в таком случае, — сказал великан.

— А ты не украдешь их у меня? — спросил Эгиль.

— Мне от них мало проку, — сказал великан.

— От них никому нет проку, — отвечал Эгиль, — покуда я не прилажу их.

И тогда Эгиль отогнул край плаща, и по другую сторону очага великан увидел два кошачьих глаза, горевших словно звезды.

— Это достойное сокровище, — сказал великан, — не желаешь ли продать мне эти глаза?

— Я стану от этого беднее, — сказал Эгиль. — Но если ты освободишь меня и снимешь с меня эти кандалы, я продам тебе их.

nbsp;      — А сможешь ли ты приладишь их достаточно хорошо, — спросил великан, чтобы я мог извлечь из них наибольшую пользу?

— Я постараюсь, — сказал Эгиль, — но тебе эта подгонка покажется малость болезненной, ведь мне придется приподнять тебе веки достаточно высоко, для того чтоб я мог установить глаза туда, где им надлежит быть. Тебе нужно будет всякий раз вынимать их на рассвете и вставлять обратно лишь в сумерках. А теперь мне нужно привязать тебя к этому столбу.

— Ты задумал убить меня, — проговорил великан, — это какой-то грязный трюк!

— Я никогда не пойду на такое! — заверил Эгиль.

Они заключили договор, и великан снял с Эгиля кандалы.

— Ты поступил правильно, — сказал Эгиль, — и я обещаю служить тебе остаток твоей жизни.

Затем Эгиль привязал великана столбу, схватил раздвоенный сук и воткнул их великану в глаза, так что они оказались у того на щеках. Великан дернулся от боли с такой силой, что разорвал путы, связывавшие его. Он на ощупь нашел Эгиля и сорвал с него плащ.

— Удача покинула тебя, — сказал Эгиль. — Золотые глаза упали в огонь и теперь они не сгодятся ни одному из нас.

— Ты сыграл со мной грязную шутку, — взревел великан. — Но ты умрешь здесь от голода и никогда не выйдешь наружу!

Великан ринулся к двери и надежно закрыл ее, и тут Эгиль понял, в какое сложное положение он угодил. Ему пришлось провести в пещере четыре ночи без еды, а великан все это время был начеку. Затем Эгиль решил, что делать. Он забил самого крупного козла, снял с него шкуру, пролез в нее и зашил так туго, как только мог.

На утро четвертых суток Эгиль погнал коз к выходу. Великан поместил большой палец напротив дверного проема, а мизинец на пороге, и козам приходилось проходить меж его пальцев. Их шаги эхом отдавались в полу пещеры.

Великан сказал:

— Это к грозе, к грозе копыта моих коз всегда начинают стучать.

Козы проскальзывали меж его пальцев, а Эгиль замыкал шествие. От него не слышалось стука копыт.

— Ты передвигаешься сегодня как-то медленно, Рогатый Бородач, — сказал великан, — и ты как-то раздался в плечах.

Тут он схватился за козью шерсть обеими руками и так встряхнул Эгиля, что тот выскользнул, а в руках у великана осталась шкура.

— Тебе повезло, что я слеп, — сказал великан. — И в то же время жаль, что мы расстанемся без того, чтобы ты получил подарок в знак моей признательности за твою службу. Так что возьми это золотое кольцо.

Оно было чрезвычайное ценным, и Эгиль нашел его очень красивым, так что он протянул за ним руку. Когда великан почувствовал, что Эгиль берет кольцо, то притянул того к себе и ударил, отодрав ему правое ухо. К счастью для Эгиля, великан был слепым. Эгиль оторвал ему правую руку и завладел кольцом.

— Я сдержу свое слово, — сказал Эгиль, — и не убью тебя. Просто тебе придется мириться с болью, и пусть твой последний день будет худшим из всех!

На этом они и расстались, и Эгиль отправился в путь. Некоторое время он отсыпался на опушке леса. Когда же он вышел из лесу, то увидал несколько кораблей викингов. Их предводителя звали Бодгар. Эгиль присоединился к ним и проявил себя храбрейшим из мужей. Лето они провели в грабительских походах, а у Тихих Рифов сошлись в бою с берсерком по имени Гламмад. У него было прекрасное оружие, алебарда, которая могла поразить любого противника, ежели только владелец алебарды знал его имя.

Вскоре после начала битвы Гламмад запрыгнул на корабль Бодгара и сразил того алебардой. Эгиль стоял рядом, и наконечник его копья отломился от древка. Он поднял древко и оглушил им Гламмада по уху, так, что тот свалился за борт. Гламмад опустился на дно вместе со своей алебардой, и больше уж не вернулся. Тогда викинги остановили схватку и провозгласили Эгиля своим вождем. Он отобрал тридцать двух мужей и отправился грабить в балтийских водах. Немало событий приключилось с ним во время этого похода.

11. Карлик

Как-то раз из-за непогоды Эгилю пришлось бросить якорь в бухте. Он сошел на берег один, на разведку, и углубился в лес, где увидел курган; а на кургане великан боролся с великаншей за золотое кольцо. Та была гораздо слабее своего соперника, и оттого туго ей приходилось. Она была в коротком одеянии, так что можно было видеть весь ее срам. Великанша изо всех сил вцепилась в кольцо. Эгиль нанес удар великану, нацелившись ему в плечо, но тот развернулся так быстро, что меч скользнул ему по руке, отхватив кусок двуглавой мышцы столь большой, что одному человеку не под силу поднять было бы поднять его. Великан нанес ответный удар, схватил Эгиля за руку, отсек ему кисть, сжимавшую меч, и она упала на землю. Великан собирался было нанести Эгилю следующий удар, так что тому не оставалось ничего другого, кроме как спасться бегством. Великан гнался за ним по лесу, но Эгилю удалось скрыться. На том они и расстались. Лишившись руки, Эгиль вернулся к своим людям, и они отплыли.

Из-за утраты руки Эгиль терпел сильные боли. Два дня спустя они зашли в какую-то бухту и заночевали там. Эгиль больше уже не мог выносить боль, он встал с ложа и отправился пройтись по лесу. Он набрел на ручей, и, казалось, ему стало легче, когда он опустил руку в воду, и вода промыла рану. Затем Эгиль увидел юного карлика с бадьей, тот вышел из скалы набрать воды. Эгиль снял золотое кольцо с пальца при помощи зубов и обронил его в бадью. Тогда мальчик убежал с кольцом в скалу.

Немного погодя из скалы вышел маленький карлик и спросил, кто же был так добр к его дитяти. Эгиль назвался и добавил, что при том, как обстоят дела, ему мало проку от золота.

— Мне жаль, — сказал карлик. — Пойдем со мной в скалу.

Эгиль так и сделал.

Карлик забинтовал обрубок руки, и вскоре боль полностью прошла. Наутро рана затянулась. Тогда карлик взялся за изготовление меча для Эгиля, и к рукояти он приделал глубокий раструб, тот достигал локтя, где мог крепиться к руке. Теперь Эгиль мог с такой же легкостью рубить мечом, как если бы у него была целая рука. Еще карлик дал ему много других ценных вещей и он расстались лучшими друзьями. Затем Эгиль воротился к своим людям.

— Это и есть, — сказал Эгиль, — моя история до сегодняшнего дня, потому как я тот самый Эгиль, о котором я вам поведал.

— Похоже, ты через многое прошел, — промолвила княгиня. — Как там каша, доченька?

— Сдается мне, она вполне готова, — отвечала та, — но она пока еще слишком горяча для того, чтоб можно было приступать к еде.

— Думаю, она остынет, пока я буду рассказывать вам свою историю, хотя не столь уж много событий произошло со мной, — сказала княгиня.

12. Сказание княгини Орлиный Клюв

Жил великан по имени Аскурд, родом из Йотунхейма. Его жена прозывалась Кула, и у них родилось два брата по имени Гаут и Хильдир. И было у отца моего Аскурда с женой восемнадцать дочерей, а я являлась самой младшей. Все сходились на том, что я из сестер я была наиболее пригожа собой. Отец с матерью заболели и умерли, и тогда они были помещены в подземелье и отданы обратно троллям. Мы с сестрами унаследовали все богатства, а Гаут и Хильдир взяли себе княжество. Они плохо ладили промеж собой.

Отец мой владел тремя примечательными сокровищами: питьевым рогом, набором для игры в тафл и золотым кольцом. Братья забрали себе рог и тафл, но нам с сестрами удалось сохранить кольцо, которое было очень ценной вещью. Сестры имели обыкновение задирать меня, и мне пришлось дожидаться своего часа. Стоило начать спорить, как они меня колотили. В конце концов я уже была уже не в силах сносить это и дала клятву Тору, что принесу ему в жертву любую козу, какую он себе пожелает, если он уладить дело меж мной и сестрами.

Тор навестил нас и разделил ложе с нашей старшей сестрой. Он провел с ней всю ночь, но моих сестер охватила столь сильная зависть, что на следующее утро они убили ее. Тор проделал то же самое со всеми моими сестрами, переспав с каждой из них по очереди, и все они были убиты. Но каждая сумела наложить проклятие на следующую сестру: если у той родится ребенок от Тора, то он никогда не вырастет и не будет ему удачи.

В конце концов Тор переспал со мной и дал мне эту дочь, которую вы можете видеть, и проклятие вполне сказалось на ней, потому что сейчас она на ярд короче, чем была при рождении. Тор отдал мне все, что осталось после сестер, и всегда во всем приходил ко мне на помощь. Итак, я получила все богатство, но с тех пор мною овладело столь сильное желание, что, похоже, я была просто не в состоянии обходиться без мужчины.

Одним из таких мужчин, которых мне понадобилось заполучить, был Хринг, сын конунга Смоланда. Я отправилась к нему, но он уже отбыл в Готланд просить руки Ингибьёрг, дочери ярла Бьяркмара. Я поспешила туда, но когда добралась до Готланда, Хринг уже праздновал свадьбу, а его невесту уже собрались вести в пиршественный холл. Я залегла на улице, замышляя какой-нибудь грязный трюк против нее, но она заметила меня первая и с такой силой пнула, что у меня сломались обе бедренные кости. А после этого ее провели в холл и усадили на место невесты. Я последовала за ней внутрь, превратившись в муху, и забралась ее под одежду, намереваясь вспороть ей низ живота. Но она тут же меня признала меня, прихлопнула меня рукоятью ножа и сломала мне три ребра, так что я решила, что лучше бы мне убраться оттуда восвояси.

День минул, и когда невесту повели в брачный покой, а жениха вывели из холла, я схватила его и заключила в свои объятья, и, казалось мне, что я словно бы бегу к морским утесам, чтобы утопить его, и тогда никто бы уже не смог наслаждаться им. Но в тот мог, когда я представляла себе, как сбрасываю его с утесов, на самом деле я всего-навсего швырнула его за постельный полог. Он приземлился на постель рядом со своей невестой, меня схватили, бежать было некуда. Чтобы сохранить себе жизнь, мне нужно было спуститься в Подземный мир и раздобыть три сокровища: плащ, который никогда не горит в огне, рог, который никогда не пустеет, и тафл, который будет играть сам собою, стоить только потребовать.

13. Подземный мир

И вот я отправилась в Подземный мир и встретила там Конунга Снегов, и за шестьдесят коз и фунт золота я купила у него рог. Ядовитый кубок размером с дюжину бочонков был уготован для его супруги, и мне также пришлось наполовину осушить его от ее имени. Именно с тех пор меня немного донимает изжога.

Оттуда я отправилась к горе Луканус, где обнаружила трех женщин (если можно назвать их женщинами, потому что я выглядела ребенком по сравнению с ними), у них-то и хранился набор для игры в тафл. Мне удалось забрать у них половину фигур тафла, но они обнаружили пропажу и поняли, что это моих рук дело, и попросили меня все вернуть. Я отказалась и бросила им вызов: пусть любая из них отберет у меня тафл, а ставкой против игрального набора будет все золото, что я смогу унести. Они подумали, что это не составит для них особого труда, и вот одна из них двинулась на меня, ухватила меня за волосы и вырвала их добрую половину вместе с левым ухом и целой щекой. Она круто обошлась со мной, но я не сдалась, а впилась ей пальцами в глаза и вырвала их. Затем я попыталась опрокинуть ее, но она застряла ногой в расщелине скалы, так что из-за меня она вывихнула себе бедро. На этом мы и разошлись.

Тогда вторая сестра набросилась на меня и так ударила мне кулаком по носу, что сломала его. С тех пор это можно рассматривать как скорее некоторый недостаток моей внешности, а еще я потеряла три зуба. Я ухватилась ее за груди и сорвала ей плоть до самых ребер, а также вырвала ей живот вместе со всеми кишками.

И следом третья сестра кинулась на меня, самая маленькая из всех. Я собиралась было вырвать ей глаза, как это уже проделала с другой, но она откусила у меня два пальца. Ударом ноги я уложила ее, и она опрокинулась на спину. Она взмолилась о пощаде, и я сказала ей, что пощажу ее жизнь только в том случае, ежели она отдаст мне все фигуры тафла. Мешкать она не стала. Я велела ей подняться, и на прощанье она подарила мне волшебное стекло. Если человек посмотрится в него, то я смогу придать ему любой облик по своему выбору. А пожелаю, то могу и ослепить любого, кто посмотрится в него. В следующий раз я отправилась в Подземный мир, чтобы добыть плащ, и там я встретила Повелителя Мрака. Едва он увидел меня, то сказал, что хочет переспать со мной. Я догадалась, что это был Один, потому что у него был только один глаз. Он сказал мне, что я могу получить плащ, коли мне охота забрать его из того места, где он находится. Для этого мне нужно было перепрыгнуть через огромный костер. Сначала я переспала с Одином, затем перепрыгнула через огонь и добыла себе плащ, но с тех пор у меня на теле нет кожи.

Проделав все это, я вернулась к Хрингу и Ингибьёрг и отдала им эти сокровища, но прежде мы расстались, мне пришлось поклясться, что я никогда не стану мстить им. И вот, не будучи слишком счастлива таким оборотом дела, воротилась я к себе домой. Чуть позже я расскажу вам о тех маленьких шутках, что я сыграла со своими братьями. Как там каша, доченька?

— Сдается мне, она достаточно остыла, — отвечала та.

— Тогда подавай на стол, — велела старуха.

После того, как ужин был закончен, побратимов отвели в постель, и они проспали всю ночь.

14. Выздоровление

На следующее утро побратимы проснулись рано. Старуха зашла к ним, и, когда они спросили о времени, сказала им, что они могут остаться у нее на весь день. Тогда они встали и оделись. Старуха оказалась очень гостеприимна. Они сели за стол, и на этот раз она преложила гостям доброго пива и вкуснейшие яства. Она также осведомилась, куда же они направляются и по какому делу. Тут побратимы поведали княгине о своем деле и спросили, нет ли у нее каких-либо соображений по поводу того, куда могли деться дочери конунга Хертрюгга.

— Мне не ведомо, сколь успешны будут ваши поиски, — отвечала она. — Но лучше я сначала поведаю вам о том, что случилось после смерти великана Оскурда. Братья все не могли придти к согласию относительно того, кому из них быть конунгом, каждому казалось, что именно он имеет на это право. Как бы то ни было, они сошлись на том, что тот, кто добудет себе наиболее высокородную княжну, тот и должен стать конунгом. Гаут отправился на поиски первым и похитил старшую дочь конунга Хертрюгга — Хильд; затем и Хильдир отправился на поиски и похитил Беккхильд. Обе девицы сейчас в Йотунхейме, и не думается мне, что легко будет их оттуда вызволить. Им предстоит выйти замуж на Йоль, и все великаны соберутся, чтобы решить, кто из них наилучшая искусница.

— Дело сдвинулось, — сказал на это Асмунд, — теперь-то мы знаем, где сестры. Вот было бы складно, если бы ты помогла нам в нашем деле.

— Единственная причина, почему я поддерживаю родственные связи с Гаутом и Хильдиром, — отвечала старуха, — так это оттого, что я ничем им не обязана. Все досталось мне благодаря удаче, а вовсе не благодаря им. Вы бы лучше отдохнули сегодня, а я покажу вам свои сокровища.

Это предложение пришлось им по вкусу. Когда стол прибрали, старуха повела их в просторную пещеру, что находилась сбоку от главной. Там стояли сундуки, она по очереди отворяла их, а внутри было множество редких и ценных вещей, и они не могли нарадоваться, глядя на все это. В конце концов, старуха достала небольшой ларец и отворила его. Из ларца исходил сладковатый запах, и Эгиль узнал свою кисть с золотым кольцом на пальце. Ему почудилось, что рука словно бы по-прежнему теплая и влажноватая, а кровь продолжает течь по венам.

Известно ли тебе что-нибудь про эту руку, Эгиль? — спросила старуха.

— Конечно, — отвечал Эгиль. — И я узнаю это золотое кольцо, которое когда-то дала мне мать. Но как к тебе попала моя рука?

— Я могу поведать тебе об этом, — молвила старуха. — Брат мой Гаут пришел как-то ко мне и попросил, чтоб я продала ему свое золотое кольцо, но с этим кольцом я бы ни за что не рассталась. И вот немного погодя, когда моя дочь пасла овец, он подошел к ней и дал ей некий напиток, от которого она зашлась криком и не могла остановиться, пока я не пришла с кольцом на вершину кургана, где она лежала. Когда я была уже на месте, появился Гаут и хотел было забрать у меня кольцо. Я сопротивлялась, и между нами завязалась нешуточная борьба. Я уже было ослабила хватку и, наверняка, лишилась бы кольца, но тут из леса появился незнакомец, очень похожий на тебя, Эгиль. Он нанес мощный удар великану, но тот отсек ему кисть, и после того, как оба они умчались в лес, я подобрала руку и с тех пор забочусь о ней и храню ее, обернув живительными травами, так что она не умирает. Думается мне, что мы сойдемся на том, что этот человек был ты, Эгиль. Если ты не побоишься и позволишь мне вновь открыть твою рану, то я попробую приживить кисть к твой руке.

— А чего тут бояться, — сказал Эгиль.

Она сняла раструб с его руки и лишила ее жизненной силы, так что Эгиль совсем не чувствовал боли, пока она обрабатывала обрубок. Затем она приложила к руке живительные травы, завернула кисть в шелк и крепко удерживала до конца дня. Эгиль чувствовал, как жизнь вливается ему в кисть. Старуха отвела его в постель и велела лежать, пока место сращения не заживет. Рука полностью зажила через три дня, и Эгиль обнаружил, что она не более окоченелая, чем в те времена, когда она была целой, хотя и оказалось, что ее опоясывает красная полоска.

Побратимы спросили у старухи совета — что им делать, и она посоветовала оставаться у нее до свадьбы.

— Мой товарищ, Скрогг, живет тут неподалеку, и, если нам удастся провести моих братьев, то мы со Скроггом только выиграем от этого.

И вот наступил Йоль.

15. Свадьба

А сейчас перенесемся на тинг великанов, куда братья Гаут и Хильдир созвали гостей со всего Йотунхейма. Скрогг будучи законоговорителем великанов тоже там был. Обе княжны предстали перед собранием с образцами своего рукоделия. Брюнхильд соткала ковер, обладавший тем замечательным свойством, что на нем можно было летать по воздуху и добраться в любое тридевятое царство, куда только пожелаешь. Можно было даже взять с собой тяжелый груз. А Беккильд сшила рубашку, которую не могло поразить ни одно оружие, и, кроме того, всякий, кто бы ни надел ее, не знал бы усталости, пока плывет.

И занялся спор, которая же из сестер показала большее умение. Окончательное решение было крайне важно для великанов, но они все никак не могли придти к согласию, так что Скрогга попросили, чтобы он рассудил данное дело. Он порешил, что Брюнхильд была более красивой из них двоих и что сотканный ею ковер был выполнен с наибольшим искусством, и, стало быть, Гаут станет конунгом и женится на Брюнхильд, но каждый из братьев будет править половиною страны.

И на этом тинг закончился.

Братья пригласили вождей и наиболее влиятельных людей на двойную свадьбу.

Скрогг воротился домой и поведал старухе о том, что произошло на тинге и когда быть свадьбе. Они обсудили данное дело, и старуха сказала ему, что хочет помочь побратимам. Она попросила его взять с собой многочисленную подмогу и вообще все, что может им понадобиться. Скрогг сказал, что все сделает так, как она пожелает.

Когда настало время ехать на свадьбу, старуха и побратимы вместе с нею были готовы отправиться в путь. Одного из них звали теперь якобы Фьялар, а другого — Фрости. Она дала им заглянуть в волшебное зеркало, и они стали огромными, как великаны, хотя и были гораздо привлекательнее. Она дала им подобающую одежду, и они пустились в путь, пока не достигли палат братьев княгини, которые именовались «мост Гьялланди». Великаны выпивали. И когда старуха вступила в пещеру, братья обменялись взглядами. Она подошла к Гауту и почтительно приветствовала его.

Тот принял приветствие с надлежащей признательностью.

— Не случалось такого прежде, чтобы ты радовала нас своим посещением, — молвил он.

— Все шло не так, как тому следовало бы быть, — отвечала она. — Отношения между нами были весьма прохладными, и не стану отрицать, что в этом моя вина. И теперь мне ясно, дражайший Гаут, что добрая удача пребывает с тобой: ты нашел себе превосходную супружницу, и в качестве своего вклада я бы хотела предложить нечто, о чем мы спорили в прошлом. Я хочу дать тебе это великолепное кольцо, прекраснейший свадебный дар для твоей невесты, и мою дружбу впридачу. Во имя наших родственных связей нам следует быть щедрыми друг к другу.

Гаут сказал, что он искренне благодарен:

— А где, кстати, ты нашла этих молодых мужей, что столь хороши собой?

Она сказала, что это сыновья Конунга Немоты, с Немого моря:

— И вряд ли ты с легкостью сыщешь равных им во всем Йотунхейме, в особенности в том, что касается тонкостей этикета. Думается мне, им стоит присутствовать на вашей свадьбе.

И тогда она вручила кольцо Гауту, который поблагодарил ее за это. Ее назначили накрывать на стол на свадьбе, и все должно было делаться так, как пожелают Фьялар и Фрости, так что им дали ключи от всех ларей с золотом.

Стали прибывать гости, и вскоре собралось представительнейшее собрание. Старуха верховодила над всеми, и все должно было исполняться согласно ее указаниям. Из всех именитых гостей Скроггу Законоговорителю оказывали наибольший почет.

Старуха шепотом сообщила сестрам о том, кто были ее спутники.

— Так что есть, отчего воспрянуть духом, — добавила она.

Это известие очень обрадовало сестер, поскольку эта свадьба вовсе не веселила им душу, но великаны сделались довольны, завидев их в хорошем расположении духа, и благодарили сродницу за ее старания. Когда все гости расселись и братья заняли свои места, ввели невест. Великаны принялись громко выкрикивать грубые шуточки. Скрогг Законоговоритель сидел по одну сторону стола вместе со своими бондами, а Гаут с Хильдиром сидели со своими людьми на скамье напротив. Орлиный Клюв сидела подле невест и в кругу других великанш давала им советы, как себя вести. Фьялар и Фрости прислуживали женщинам, и не было недостатка в крепких напитках.

К вечеру гости изрядно напились. Тогда Орлиный Клюв поднялась, подозвала к себе законоговорителя и побратимов и сказала им, чтобы они заносили свадебные подарки. Ковер-самолет, волшебную рубашку, набор для игры в тафл тонкой работы, что принадлежали братьям и прекрасное кольцо, что принадлежало ранее княгине Орлиный Клюв, принесли в пещеру. Скрогг Законоговоритель передавал дары, а старуха принимала их на свое попечение. Она расстелила ковер на полу, сложила сверху все прочие сокровища и велела своей дочери Кожаный Клюв сходить за золотом и серебром.

Орлиный Клюв вернулась обратно в пещеру и попросила Фрости пойти с нею. Они отправились к тому месту, которое предназначалось для брачного ложа Гаута и Брюнхильд. Она сказала Фрости, что позади столбика кровати он найдет знаменитый меч Гаута, единственное оружие, способное нанести ему рану. Она также сказала, что Фьялар и Хильдир тоже сойдутся в другом месте, и предупредила побратимов, чтобы они были готовы попытать свое мужество.

После этого Орлиный Клюв вернулась в главную пещеру и провозгласила, что пора вести невест в опочивальню. Фьялар и Фрости увели невест под руки и разместили их на ковре. И тут, по мановенью старухи, ковер взлетел. Она дала дочери зеркало и велела ей пойти к выходу и подставлять зеркало так, чтобы в нем отражалось лицо всякого, кто будет выходить из пещеры. Сестры поднялись на ковре-самолете в воздух вместе со всем, что на нем было.

А в пещере начались развеселые танцы, поскольку приближалось время провожать женихов на брачное ложе.

16. Немирье

У пещеры было три входа. Скрогг Законоговоритель вместе со своими людьми взял на себя один их них, а Кожаный Клюв следила за дверью, через которую выходили простые люди. Женихов должны были провести через третью дверь, за которой, по одну сторону и по другую, располагались две небольшие пещеры, задрапированные гобеленами тонкой работы; предполагалось, что там женихи будут почивать.

Когда оба великана прошли через дверь, и каждый направился в свою почивальню. Эгиль сопровождал Хильдира по пути в его комнату, шагая впереди. Как только Хильдир вошел в пещеру, Эгиль развернулся к нему, схватил его за волосы и замахнулся скрамасаксом, метя великану в горло, но тот тут же нанес ответный удар, так что Эгиль разбил себе лицо об скалу. Это была серьезная рана, кровь так и заструилась, но Эгиль успел задеть скрамасаксом нос великана и отсечь его. Отрубленный кончик носа был столь велик, что можно было бы нагрузить им лошадь. Хильдир сумел выскочить из пещеры и принялся кричать, что его обманули. Великаны услыхали это и ринулись к выходу, но не тут-то было. У одной двери Скрогг Законоговоритель убивал всякого, кто пытался выбраться наружу, а у другой — Кожаный Клюв ослепляла всех волшебным зеркалом. Великаны с ревом метались взад-вперед по пещере, не зная, в какую сторону кинуться, и круша все подряд.

Гаут услыхал шум и догадался, что произошло. Когда он вошел в свою пещеру, то не обнаружил там невесты, поэтому он кинулся к кровати достать меч, но его тоже там не было. Тут Асмунд выхватил свой меч и замахнулся на Гаута, но не рассчитал, что у пещеры низкие своды, так что меч задел скалу и застрял. Однако допреж того острие достало бровь Гаута, рассекло ему глаз, щеку и ключицу, а затем и грудную клетку по самые ребра. Гаут сумел вырваться из пещеры, схватил огромный валун и швырнул им в Асмунда, валун попал тому в грудь и поверг наземь. Гаут хотел было ринуться к нему, но ноги запутались у него в кишках, и он рухнул замертво.

Асмунд поднялся и пошел на поиски Эгиля. В конце концов, он нашел место, где бились Эгиль с Хильдиром. Кровь лилась из раненого глаза Эгиля, и силы его были явно исходе. Асмунд схватил Хильдира за ноги, а Эгиль за голову, и они вдвоем сломали ему челюсть. Тут Хильдиру пришел конец.

Асмунд и Эгиль вернулись к Скроггу Законоговорителю. Он убил девяносто великанов, а оставшиеся умоляли о пощаде. А те великаны, которые выходили через дверь, где на страже стояла Кожаный Клюв, сами сослепу сорвались с утеса.

Побратимы заночевали в пещере, к ним присоединилась Орлиный Клюв. Наутро они забрали все ценное, что было в пещере, и вернулись со старухой домой. Сестры были уже на месте и обрадовались им. Все они остались там на зиму, и их принимали с превеликим гостеприимством.

Весною побратимы собрались в путь, чтобы воссоединиться со своими людьми, но перед расставанием отдали Йотунхейм княгине Орлиный Клюв и Скроггу Законоговорителю. Все они расстались наилучшими друзьями. Побратимы забрали с собой все сокровища, о которых было сказано выше. Они добрались до стоянки своих людей в последнюю неделю зимы, и это была радостная встреча.

Как только подул благоприятный ветер, они вышли в море и плыли, пока не достигли земель конунга Хертрюгга.

17. Еще одна свадьба

Конунг Хертрюгг оказал побратимам и своим дочерям самый радушный прием. Они привезли ему множество сокровищ и поведали доподлинно обо всем, что приключилось с ними по дороге. Конунг щедро отблагодарил их за проделанное путешествие.

Немного погодя конунг созвал людей на тинг и напомнил им о том обещании, которое он дал тому, кто сыщет его дочерей. Конунг спросил побратимов, не предпочтут ли они получит награду золотом и серебром, но оба они дали одинаковый ответ, что с большею охотою получили бы дочерей конунга, ежели девицы согласны пойти за них замуж. Девы знали, что побратимы спасли им жизнь, и заявили, что и не желали бы себе иных мужей. Так что в конце концов Эгиль женился на Беккхильд, а Асмунд — на Брюнхильд.

Конунг стал готовиться справить свадьбу. Эгиль сказал, что желал бы сперва съездить домой, узнать, жив ли еще его отец и уготовано ли ему получить трон, на который, по его разумению, он имел права. Асмунд же сказал, что желал бы съездить на восток, в Татарию, и пригласить своего побратима Херрауда на свадьбу. Был назначен день свадьбы и оговорены сроки их возвращения. Об их путешествии можно поведать лишь то, что все прошло удачно.

Когда Эгиль прибыл в Готланд, то свиделся со своим отцом, который поначалу не признал его, поскольку почитал за давно уже как мертвого. Эгиль подробно рассказал отцу обо всем, что с ними приключилось (как мы вам это живописали) и показал шрам на запястье в том месте, где его рука допреж была отсечена. Он также показал отцу меч с раструбом для руки на конце, тот, что изготовил для него карлик. Они попросили карлика Регина приделать к мечу рукоять, и получилось славное оружие. Эгиль пригласил отца, мать и сестру на свадьбу, и затем они прибыли в земли конунга Хертрюгга, а Херрауд и Асмунд были уже там.

Конунг оказал всем самый что ни на есть радушный прием, и вскорости великолепное празднество уже шло полным ходом. На том празднике можно было услышать множество музыкальных инструментов и увидеть самых разных людей. Средств не жалели, и достали все самое лучшее из того, что только можно было найти в этой части света.

На празднике Эгиль с Асмундом развлекали гостей историями о своих путешествиях, были здесь и Кожаный Клюв, и Орлиный Клюв, готовые поручиться за правдивость их рассказов. Княгиня Ингибьёрг узнала Орлиный Клюв, и между ними произошло полное примирение.

Свадьба длилась целый месяц, и по ее окончании гости воротились домой с богатейшими дарами. Эгиль подарил Херрауду рубашку, изготовленную Беккхильд, а Асмунд дал ему кольцо, некогда принадлежавшее старухе, а, кроме того, меч, принадлежавший ранее Гауту.

Конунг Хертрюгг был уже преклонного возраста, так что он попросил Эгиля остаться с ним. Он сказал, что предчувствует скорую смерть. Эгиль выразил желание сперва съездить домой в Готланд, но был готов вернуться в течение двенадцати месяцев, на что конунг дал свое согласие. Асмунд пригласил Херрауда отправиться с ним в Халогаланд, и Херрауд согласился.

Орлиный Клюв воротилась к себе домой в Йотунхейм: княгиня Ингибьёрг дала ей скрынку с маслом столь большую, что та едва нашла в себе силы поднять ее и вымолвить, что вещь это невиданная в Йотунхейме. Асмунд дал ей два куска грудинки, столь тяжелые, что они весили тонну (добрых три тысячи фунтов). Старухе пришлись эти дары по вкусу даже больше, нежели бы ее осыпали золотом, и все они расстались наилучшими друзьями.

18. Окончание саги

Асмунд и Херрауд сели на корабль и отправились в плаванье на прекрасной ладье с драконом на носу, которая принадлежала некогда Визину и Туру-Медведю. Нечего поведать об их путешествии до той поры, как они добрались до севера Халогаланда. Когда люди увидели их драккар, конунг Оттар заметил, что эти люди, должно быть, плывут издалека.

Сойдя на берег, они разбили лагерь. Асмунд в сопровождении одиннадцати человек отправился к своему отцу и почтительно приветствовал его. Конунг не признал его, но мать узнала его сразу же и раскрыла ему навстречу свои объятья. Конунг спросил о том, кто же этот незнакомец, которого его супруга столь тепло привечает, и Асмунд дал ему ответ. И вскоре великолепнейший праздник был уже в разгаре, и они провели там целый месяц, и их принимали самым что ни на есть лучшим образом. Они поведали конунгу все о своих путешествиях, и он заключил, что были они в своих делах справны и удачливы.

Херрауд сказал Асмунду, что желал бы, чтобы они отправились вместе на восток, в Готланд, посвататься к Асе, дочери Хринга. Асмунд одобрил этот замысел, и при первом попутном ветре они направились на восток к берегам Готланда.

Эгиль и Хринг встретили их с огромным радушием. Херрауд выступил вперед и попросил руки Асы. Его просьба встретила благожелательный прием, и Асу отдали за него с большим приданным. Тут же сыграли свадьбу, и праздник удался на славу.

По окончании праздника Эгиль и Херрауд направились в воды Балтики, Асмунд же остался, так как он должен был стать конунгом Готланда после смерти Хринга. К тому времени, когда они добрались до Татарии, конунг Хертрюгг скончался, так что Эгиль стал конунгом, и с тех пор они с Беккхильд оставались в тамошних землях. Херрауд вступил во владение своими землями чуть позже. Никто из них после этого уже не ездил на север, в Скандинавию.

Асмунд вернулся к себе в Халогаланд и княжил там долгие годы. Его сын Армод женился на Эдню, дочери Хакона Хамундарсона, конунга Датского, и от них пошел выдающийся род. Этот Армод был убит в собственной купальне Старкадом Старым, и это было последнее из преступлений Старкада.

Брюнхильд не прожила долго, так что Асмунд женился вновь. Его второй женой стала дочь султана, конунга сарацинов. По уговору, Асмунд должен был прибыть на одном единственном корабле, поскольку им удалось обмануть его, но у Асмунда был построен корабль, который он назвал «Гнод», и это был крупнейший корабль из когда-либо построенных к северу от Греческого моря. Из-за корабля его прозвали «Гнод-Асмунд», и сам он считается величайшим из всех древних конунгов — среди тех, кто не правил крупными королевствами.

Асмунд был убит неподалеку от острова Хлесей, и с ним погибло более трех тысяч человек. Рассказывают, что Один пронзил его копьем, и Асмунд прыгнул за борт, «Гнод» же опустился на дно со всем грузом, и до сих пор не удалось найти ни корабль, ни груз.

Здесь кончается эта сага.