1. Гест пришёл к конунгу Олаву

Рассказывают, что однажды, когда конунг Олав Трюггвасон был в Трандхейме, случилось так, что к вечеру к нему пришёл какой-то мужчина и как подобает его привет ствовал. Конунг хорошо его принял и спро сил, кто он такой. Тот назвался Гестом [Гостем].

 

Конунг отвечает:

— Будешь здесь гостем, как бы там тебя не зва ли.

Гест отвечает:

— Я назвал истинное своё имя, государь, и я очень хотел бы погостить у Вас, если это воз мож но.

Конунг ответил ему, что так можно устроить. А поскольку уже наступал вечер, конунг не захотел разговаривать с гостем; вскоре он пошёл слушать вечерню, а затем — спать и отдыхать.

И той же самой ночью конунг Олав Трюггва сон, проснувшись, читал свои молитвы в постели, а все другие люди спали в том помеще нии. Тогда конунгу показалось, будто в дом вошёл какой-то альв или дух, несмотря на то, что двери все были заперты. Он подошёл к кровати каждого человека, который там спал, и, наконец, он подошёл к кровати одного чело века, который лежал там с краю.

Тогда альв остановился и сказал:

— Очень сильный замо?к поставлен здесь на пустом доме, и конунг не так уж мудр в таких делах, как о нём говорят другие, будто он мудрейший из людей, коли он сейчас спит так крепко.

После этого он уходит через запертую дверь.

Рано утром конунг послал своего слугу, чтобы выяснить, кто ночью лежал на той кровати. Оказалось, что то? был гость. Конунг велел позвать его к себе, и спросил, чей он сын.

И тот отвечает:

— Моего отца звали Тордом, и у него было прозвище Спорщик. Он был датчанин. Жил он в усадьбе, что называется Грёнинг, в Данмёрке.

— Ты статный мужчина, — говорит конунг.

Этот Гест был смел в речах, ростом выше большинства других людей, силён и уже стар. Он попросил конунга, чтобы тот позволил ему остаться ещё при дворе. Конунг спросил, христианин ли он. Гест сказал, что он только получил неполное крещение, но не крещён.

Конунг сказал ему, что он может остаться при дружине, — «и ненадолго останешься ты у меня некрещёным».

А альв тогда про замо?к так сказал потому, что Гест перекрестился на? ночь, как и другие люди, хотя на самом деле он ведь был язычником.

Конунг спросил:

— Может быть, ты что-нибудь умеешь?

Тот сказал, что играет на арфе и занятно рассказывает саги.

Конунг тогда сказал:

— Плохо поступает конунг Свейн, что позволяет некрещёным людям уезжать из своего государства в другие страны.

Гест отвечает:

— Нельзя в этом упрекать конунга Данов, ибо я уехал из Данмёрка гораздо раньше, чем кесарь Отто сжёг Данавирки и заставил конунга Харальда Гормссона и ярла Хакона Язычника принять христианство.

О многом спрашивал конунг Геста, и тот на большинство вопросов отвечал хорошо и мудро.

Люди рассказывают, что Гест явился к Олаву конунгу на третьем году его правления. В том же году к нему явились мужья, которых звали Гримами, и они были посланы Гудмундом из Гласисвеллира. Они привезли конунгу два рога, что ему в дар посылал Гудмунд. Эти рога они тоже называли Гримами. У них были и другие дела к конунгу, о чём будет рассказано позже.

Сейчас надо рассказать о том, что Гест оставался при дворе конунга. Ему отвели место поодаль, вместе с гостями конунга. Он умел красиво вести себя и обходиться с людьми. Также многие его любили и ценили.

2. Спор Геста с дружинниками

Незадолго до йоля вернулся Ульв Рыжий и с ним большая свита людей. Летом он выполнял поручения конунга, а осенью ему было поручено охранять страну в Вике от набегов датчан. А в середине зимы он обычно бывал при дворе конунга Олава.

У Ульва было много хороших драгоценностей для конунга. Он раздобыл их летом, и между прочими раздобыл он золотое кольцо, которое звалось Хнитуд [Скованное]. Оно было сковано в семи местах, и каждая часть имела свой цвет. Оно было сделано из золота гораздо лучшего качества, чем другие кольца. Это кольцо Ульву дал один бонд, которого звали Лодмунд, a ещё раньше оно принадлежало Хальву конунгу, от которого произошли и по которому называются Бойцы Хальва, которые расхитили богатство Хальвдана конунга в Ильвинге. А взамен Лодмунд попросил Ульва, чтобы тот помолился за него, а Олав конунг его поддержал. Ульв обещал ему это.

Теперь конунг пышно празднует йоль и остаётся в Трандхейме. На восьмой день йоля Ульв Рыжий вручает кольцо Хнитуд Олаву конунгу. Конунг благодарит его за подарок и за всю его верную службу. Кольцо это идёт из рук в руки через всю палату, где мужчины сидели и пили, так как залы в то время в Норвегии не строились. Показывают его один другому, и людям кажется, что они ещё не видели такого отличного золота, как в этом кольце. В конце концов, оно доходит до скамьи гостей и появляется перед Гестом Незнакомцем. Тот глядит и возвращает кольцо, нехотя оторвав руку от чаши. Он не обращает на кольцо внимания, и не говорит об этой драгоценности, а весело беседует с соседями по столу, как и раньше.

Один из слуг в этом помещении разливал напитки у стола гостей. Он спрашивает:

— Хорошо ли вы нагляделись на кольцо?

— Вдоволь, — ответили те, — кроме Геста Пришельца. Он пренебрег им, и мы считаем, что он не насмотрелся, раз его такие вещи не впечатляют.

Слуга идёт к конунгу и передает ему те самые слова гостей про этого гостя-пришельца, сколь его мало впечатляют такие вещи, когда ему показывают такую драгоценность.

Конунг тогда сказал:

— Наверное, Гест Пришелец знает больше, чем вы подозреваете. Пускай он завтра приходит ко мне и расскажет какую нибудь историю.

Теперь гости говорят меж собой за столом. Они спрашивают у гостя пришельца, приходилось ли тому видеть кольцо такое же хорошее или получше.

Гест отвечает:

— Поскольку вам странно, что я так мало сказал, так я и на самом деле видел такое золото, что никоим образом не было хуже, а, пожалуй, даже лучше.

Тогда громко рассмеялись люди конунга, и сказали, это, мол весьма забавно:

— Так может, ты захочешь поспорить с нами, что видел золото, столь же хорошее, как это, и сможешь это доказать? Мы поставим четыре марки серебра, а ты — свой нож и ремень, а конунг пускай скажет, на чьей стороне правда.

На это Гест ответил:

— Не будет ни так, ни эдак: я не позволю вам смеяться надо мной, но не будет и так, как вы говорите; и я точно поспорю насчёт этого, и поставлю столько же, сколько вы назвали, а конунг пускай скажет, на чьей стороне правда.

На этом они и сошлись. Гест берёт свою арфу и хорошо и долго играет в этот вечер, так что всем было в радость слушать. А лучше всего он играл «Битву Гуннара». Под конец он сыграл «Древнее коварство Гудрун». Мужчины прежде не слыхали этих песен. Потом мужчины легли на ночь.

3. Гест выиграл спор

Утром конунг встал рано и выслушал утреннюю службу. Когда она закончилась, конунг со своей дружиной пошёл к столу. Когда он сел на своё сиденье, подходит отряд гостей, и Гест с ними, становятся перед ним и рассказывают о своём договоре и о том споре, что они заключили.

Конунг отвечает:

— Мало мне нравится ваш спор, хотя вы поставили свои собственные деньги. Мне кажется, что вам в головы ударило питьё, и я считаю, что лучше всего было бы отменить этот спор, особенно, если так пожелает Гест.

Гест отвечает:

— Я предпочитаю, чтобы всё, о чём мы договорились, осталось в силе.

Конунг сказал:

— Глядя на тебя, Гест, кажется мне, что мои мужи в большей степени прогадали, чем ты, хотя это быстро выяснится.

Потом они отошли в сторону, и мужчины пошли пить. А когда столы с напитками уже были накрыты, конунг велел пригласить Геста и так сказал ему:

— Теперь ты должен показать какое-нибудь золото, если у тебя таковое имеется, чтобы я мог рассудить, кто из вас выиграл спор.

— Как только пожелаешь, государь, — ответил Гест.

Он тогда поискал в кошеле, что был у него с собой, вытянул оттуда узелок, развязал и подал конунгу. Конунг видит, что это — обломок седельного кольца, и что это наипрекраснейшее золото. Тогда он велит принести кольцо Хнитуд.

И когда это было сделано, конунг сравнил золото и кольцо, и потом сказал:

— Воистину, то золото, что принес Гест, кажется мне лучшим, и так показалось бы многим, кто посмотрел бы.

Многие подтвердили это конунгу. Потом он присудил выигрыш спора Гесту. Гости же остались ни с чем после такого решения.

Гест молвил тогда:

— Возьмите назад свои деньги, так как я не нуждаюсь в них, и больше не спорьте с незнакомцами, потому что неизвестно, кого вы встретили: он, может быть, и видал, и слыхал больше, чем вы. А вас, государь, хочу поблагодарить за такое решение.

Конунг молвил тогда:

— Теперь я желаю, чтобы ты рассказал, откуда у тебя это золото, с которым ты путешествуешь.

Гест ответил:

— Не слишком мне хочется, так как многим то, что я расскажу об этом, покажется невероятным.

— И всё же нам хочется услышать, — говорит конунг, — ведь ты нам раньше обещал рассказать свою сагу.

Гест отвечает:

— Если я вам расскажу, как случилось с этим золотом, то думается мне, что вам захочется и другую сагу.

— Может быть, — говорит конунг, — что ты правильно предполагаешь.

4. Гест рассказывает про Вёльсунгов

— Тогда я поведаю о том, как я отправился на юг, в Страну Франков. Я желал изведать, каковы обычаи конунга и та великая слава, что слыла о внешности Сигурда, сына Сигмунда, и о его храбрости. Ничего важного не случилось, пока я не прибыл в Страну Франков и не встретился с Хьяльпреком конунгом. У него была большая дружина. Там был Сигурд, сын Сигмунда, сына Вёльсунга, и Хьёрдис, дочери Эйлими. Сигмунд пал в битве с сыновьями Хундинга, а Хьёрдис вышла замуж за Хальва, сына Хьяльпрека конунга. Сигурд там рос в детстве, как и все сыновья Сигмунда конунга. Они выделялись среди всех людей силою и ростом — Синфьётли и Хельги, что убил Хундинга конунга, и поэтому был прозван Убийцею Хундинга. Третьего звали Хамунд. Однако Сигурд был самый выдающийся из всех братьев. Людям также известно то, что Сигурд был самым храбрым из конунгов-воителей и лучше всех знал древнюю веру.

В то время у Хьяльпрека конунга был и Регин, сын Хрейдмара. Он был любого человека умелей, карлик ростом, мудрый муж, суровый и искусный в чародействе. Регин научил Сигурда многому и очень любил его. Он рассказал тогда про своих родителей и о тех удивительных происшествиях, что случились. Спустя короткое время, сделался я слугой Сигурда, как и многие другие. Все его очень любили, потому как он был и весел, и дружелюбен, и щедр с нами деньгами.

5. О сыновьях Хундинга

В один день случилось так, что мы пошли к домам Регина, и Сигурда там с радостью приняли. Тогда Регин сказал эту вису:

Вот пришел

Сигмунда сын,

юноша смелый,

в наше жилище;

он храбрее,

чем старые люди,

битвы я жду

от жадного волка.

И ещё он сказал:

Я воспитаю

конунга-воина;

Ингви потомок

у нас появился;

будет он князем

самым могучим,

лежат по всем странам

нити судьбы.

Сигурд всегда был с Регином, а тот поведал ему много о Фавнире, что тот лежит на Гнитахейде в облике змея и что тот есть на диво огромного роста. Регин выковал Сигурду меч, что назывался Грам. Лезвие у него было настолько остро, что, когда его погрузили в реку Рин и пустили вниз по течению пучок шерсти, оно разрезало шерсть. Потом этим мечом Сигурд рассёк наковальню Регина. Затем Регин стал подстрекать Сигурда убить Фавнира, его брата, и сказал сию вису:

Смеялись бы громко

Хундинга родичи,

которые Эйлими

жизни лишили,

если бы конунг

не мстить за отца,

а красные кольца

искать задумал.

После этого Сигурд собирается в поход и думает напасть на сыновей Хундинга. Хьяльпрек конунг даёт ему большое войско и несколько военых кораблей. В этот поход пустились с Сигурдом его брат Хамунд и карлик Регин. Я также был там, и тогда-то они меня и прозвали Норна-Гестом. Я знал конунга Хьяльпрека, когда он был в Данмёрке с Сигмундом сыном Вёльсунга. У Сигмунда была тогда жена Боргхильд, и расстались они таким образом, что Боргхильд отравила Синьфьётли сына Сигмунда. Потом Сигмунд получил в жёны Хьёрдис дочь Эйлими, родом с юга, из Страны Франков. Сыновья Хундинга убили Эйлими, так что Сигурд должен был отомстить и за своего отца, и за отца своей матери.

Хельги сын Сигмунда, прозванный Убийцею Хундинга, приходился братом Сигурду, позже прозванному Убийцей Фавнира. Хельги брат Сигурда убил Хундинга конунга и трёх его сыновей: Эйольва, Херрёда, Хьёрварда. Люнгви же и два его брата, Альв и Хеминг, спаслись. Они были самые что ни на есть выдающиеся люди во всех способностях, а впереди братьев был Люнгви. Они были весьма искусны в колдовстве. Они покорили многих мелких конунгов, убили многих воинов, сожгли многие за?мки и свирепствовали в Спанияланде и Стране Франков. Владения же кесаря не достигали до севера по сию сторону нагорья. Сыновья Хундинга захватили те владения, что принадлежали Сигурду во Стране Франков, и у них было большое превосходство в численности воинов.

6. Как Сигурд покорил сыновей Хундинга

Теперь стоит рассказать о том, как Сигурд собирался сразиться с сыновьями Хундинга. У него было многочисленное и хорошо вооруженное войско. Регин направлял войско своими советами. У него был меч, который называется Ридиль, скованный им самим. Сигурд попросил, чтобы Регин дал ему сей меч. Он так и сделал, но попросил, чтобы тот убил Фавнира по возвращении из этого похода. Сигурд обещал ему это.

Потом мы поплыли к югу вдоль берега. Там нас застигнул большой шторм, причиной которому было колдовство, и многие признали, что это сделали сыновья Хундинга. Тогда мы подплыли несколько ближе к берегу. Мы увидели на каменном выступе какого-то человека, который спускался вниз по скалам. У него был зелёный плащ, чёрные штаны, на ногах — зашнурованые сапоги с высокими голенищами, а в руке — копьё. Этот человек обратился к нам стихами:

Кого это мчат

Рэвиля кони

по высоким валам,

по бурному морю?

Паруса кони

пеной покрыты,

морских скакунов

ветер не сдержит.

Регин сказал ему в ответ:

Это с Сигурдом мы

на деревьях моря;

ветер попутный

и нам и смерти;

волны встают

выше бортов,

ныряют ладьи;

кто нас окликнул?

Человек в плаще сказал:

Хникар я звался,

убийство свершая

и радуя ворона,

Вёльсунг юный,

теперь я зовусь

человек на утесе,

Фенг или Фьёльнир;

возьмите в ладью!

Тогда мы подплыли к берегу, и погода вскоре успокоилась. Сигурд позвал мужа на корабль. Он взошёл на борт. Сразу же погода успокоилась и подул самый лучший попутный ветер.

Этот муж сел у колен Сигурда и был очень дружелюбен. Он спросил, не хотел ли бы Сигурд получить у него каких-нибудь советов. Сигурд сказал, что хотел бы; сказал, что он считает, что тот сможет дать много хороших советов, если только захочет принести пользу людям. Сигурд так сказал человеку в плаще:

Хникар, скажи мне,

ты многое знаешь:

какие приметы

для людей и богов

перед сраженьем

добрыми будут?

Хникар сказал:

Много есть добрых,

знать бы их только,

знамений в битве;

спутник прекрасный

сумрачный ворон

для древа меча.

Вторая примета:

если ты вышел,

в путь собираясь, —

увидеть двоих

на дороге стоящих

воинов славных.

Есть и третья:

если услышишь

волчий вой,

если увидишь

воинов раньше,

чем будешь замечен.

Никто из бойцов

сражаться не должен,

лицо обратив

к закатному солнцу;

те победят,

чьи очи зорки,

кто в сходке мечей

строится клином.

Если споткнешься

перед сраженьем —

примета плохая:

дисы коварные

рядом стали, —

раненым будешь.

Чист и причесан

должен быть мудрый

и сыт спозаранку,

ибо как знать,

где будет к закату;

блюди свое благо.

Потом мы поплыли к югу, по направлению в Хольсетуланд, пришвартовались у южного берега Фрисланда и там взошли на берег. Как только сыновья Хундинга узнали о нашем походе, начали собирать войско, и вскоре у них было множество воинов. Когда мы встретились, началась ожесточённая битва. Люнгви был впереди братьев во время всех нападений. Однако нападали сильно они все. Сигурд нападал с такою силой, что все отступали прочь перед ним, так как меч Грам немедля ранил их, и никто не мог бы сказать о Сигурде, мол, тому не хватало бесстрашия. А повстречавшись с Люнгви, обменялись они многими ударами и боролись наихрабрейше. Сделалось тогда перемирие, поскольку все воины собрались посмотреть на их поединок. Долгое время ни один из них не ранил другого, ибо они оба умели очень хорошо сражаться. Тогда нападают братья Люнгви с большой силой и убивают многих людей, лишь некоторые спасаются. Тогда Хамунд, брат Сигурда, бросается против них, и я вместе с ним. Там случилось кое-какое сопротивление. А что касается Сигурда и Люнгви, то дело закончилось тем, что Сигурд взял его в плен, и он был скован железом. А когда Сигурд присоединился к нам, сразу стало ясно, на чьей стороне превосходство. Сыновья Хундинга и всё их войско пало, хотя уже наступала ночная темнота.

Утром, когда рассвело, Хникара уже не было, и позже его никто не видел. Люди считают, что это был Один.

Потом рассуждали о том, какой смерти был должен быть предан Люнгви. Регин советовал вырезать у него на спине кровавого орла. Потом Регин взял у меня свой меч и им перерезал спину Люнгви, отрезал рёбра от позвоночника и вытянул наружу лёгкие. Так встретил смерть Люнгви, показав великую храбрость. Регин по этому случаю сказал:

Кровавый орёл

острым мечом

у Хундинга сына

вырезан сзади!

Всех сильней

траву обагривший

конунга сын

ворона радует!

Они добыли там большую добычу. Воины Сигурда взяли всё, так как он не желал ничего оставить для себя самого. Там было много дорогих одежд и оружий. Позже Сигурд убил Фавнира и Регина, ибо тот хотел предать его. Сигурд взял золото Фавнира и уехал прочь с ним. Потом он получил прозвание Убийца Фавнира. После этого он поехал на Хиндархейд, встретил там Брюнхильд, и стало с ними так, как об этом рассказано в Саге о Сигурде, Убийце Фавнира.

7. О Сигурде и Старкаде, сыне Сторверка

Потом получил Сигурд в жёны Гудрун дочь Гьюки. Некоторое время он оставался у Гьюкунгов, своих шуринов. Я был на севере, в Данмёрке, вместе со Сигурдом. Также я был со Сигурдом тогда, когда Сигурд конунг Хринг [Кольцо] послал сынов Гандальва, своих шуринов, встретиться с Гьюкунгами, Гуннаром и Хёгни, и потребовал, чтобы они платили ему дань, а в противном случае на них нападёт войско, и им придётся защищать свою страну. Сыновья Гандальва пометили поле битвы с Гьюкунгами у границы страны и уехали назад. А Гьюкунги попросили Сигурда, чтобы тот поехал в битву с ними. Он согласился. Я тогда всё ещё был в дружине Сигурда. Мы поплыли на север к Хольтсетуланду и приплыли к берегу там, где называется Ярнамодир. Неподалёку от порта ветвями орешника было обозначено место для битвы.

Тогда мы видим множество кораблей, плывущих с севера. Их возглавляли сыновья Гандальва. Они сходятся в битве. Сигурд Хринг там не был, поскольку ему приходилось защищать свою страну, Свитьод, на которую нападали куры и квены. Сигурд был тогда уже очень старым. Войска нападают друг на друга, и начинается великая битва и кровопролитие. Сыновья Гандальва твёрдо шли вперёд, так как они были и больше ростом, и сильнее чем другие мужи.

У них в войске был один муж, велик ростом и силён. Он убивал людей и лошадей так, что никто не мог ему противостоять, ибо он более походил на ётунов, чем на людей. Гуннар попросил Сигурда напасть на этого дьявола в человеческом облике, ибо — как он говорил — больше так продолжаться не могло. Сигурд пошёл битвой против этого великана, и несколько людей с ним, хотя большинство не проявляло охоты к этому.

— Мы вскоре сразились с этим великаном, — говорит Гест, — и Сигурд спросил, как его звать, и откуда он.

Он назвался Старкадом сыном Сторверка с севера, из Фенхринга в Норвегии.

Сигурд сказал, что слышал о нём, и чаще всего — дурное.

— Такие люди не скупятся на несчастие.

Старкад спросил:

— Кто этот человек, который так ругает меня словами?

Сигурд назвал себя.

Старкад спросил:

— Тебя ли называют Убийцей Фавнира?

— Так оно и есть, — говорит Сигурд.

Тогда Старкад хотел убежать, но Сигурд размахнулся, поднял вверх меч Грам и рукояткою выбил у него два коренных зуба. То был жестокий удар. Сигурд велел этому человекопсу убираться прочь. Старкад немедленно удалился. А я взял один коренной зуб и оставил его у себя. Теперь этот зуб находится в сердце одного колокола в Данмёрке и весит семь эйриров. Людям занятно там его налюдать.

После побега Старкада бежали и сыновья Гандальва. Мы взяли большую добычу, а конунги потом вернулись домой в своё государство, и остались там на некоторое время.

8. Как золото досталось Гесту

Несколько позже мы узнали, что Старкад подло убил конунга Али, когда тот купался.

Однажды Сигурд Убийца Фавнира скакал встретиться с кем-то. Когда он прискакал к какой-то грязи, конь Грани прыснул с такой силой, что подпруга лопнула и запонка упала на землю. Когда я увидел, как она блестит в глине, я поднял её и отнёс Сигурду, а он подарил её мне. То самое золото вы и видели недавно. Сигурд упал с лошади, а я погладил его коня, смыл с него глину и вырвал один волос из хвоста, чтобы мог показать, какой величины он был.

Гест показал этот конский волос, и он был длиною в семь локтей.

Олав конунг сказал:

— По-моему, твои рассказы весьма забавны.

Все восхвалили его рассказы и его храбрость. Конунг пожелал, чтобы он рассказал намного больше про приключения своих родичей. Вплоть до вечера Гест рассказал им много интересных вещей. Потом люди пошли спать.

На следующее же утро конунг велел позвать ему Геста и хотел ещё поговорить с Гестом. Конунг сказал:

— Мне не совсем понятно, какого ты возраста, на что это должно быть похоже, если бы ты был так стар, чтобы мог участвовать во всех этих событиях? Расскажи нам ещё истории, чтобы мы стали мудрее насчёт этого.

Гест отвечает:

— Я заранее знал, что Вы захотите услышать от меня больше, ежели расскажу, как там было с золотом.

Конунг сказал:

— Конечно же, расскажи.

9. О Брюнхильд и сыновьях Лодброка

— Теперь ещё надо рассказать, — говорит Гест, — что я поехал на север в Данмёрк, и остался там, на вотчине отца, потому что он вскоре умер.

А немного времени спустя, я услышал о смерти Сигурда и также Гьюкунгов, и я счёл это за знаменательные происшествия.

Конунг спросил:

— Отчего погиб Сигурд?

Гест ответил:

— По словам большинства людей, Гутторм сын Гьюки пронзил его спящего в кровати у Гудрун. Немцы же рассказывают, что Сигурда убили в лесу. А синицы говорили, что Сигурд и сыновья Гьюки поехали на какой-то тинг, и они там его убили. Но в одном соглашаются все, — что они напали на него лежащего и не готового обороняться и таким образом предали его и нарушили клятву о дружбе.

Один дружинник спросил:

— Как это перенесла Брюнхильд?

Гест отвечает:

— Брюнхильд убила семерых своих рабов и пятерых рабынь, пронзила себя мечом и попросила, чтобы её и этих людей отвезли к костру и сожгли её труп. Для неё сделали один костёр, для Сигурда — другой, и его сожгли раньше, чем Брюнхильд. Её везли в какой-то повозке, покрытой драгоценными тканями и пурпуром, и всё блестело золотом, и таким образом она была сожжена.

Тогда люди стали расспрашивать Геста, произносила ли что-нибудь мёртвая Брюнхильд. Он ответил, что это так и было. Они просили его рассказать, если он сможет.

Тогда Гест сказал:

— Когда Брюнхильд везли сжечь по Дороге в Хель, проехали вблизи каких-то скал. Там жила одна великанша. Она стояла перед дверью своей пещеры, была одета во всё кожаное и была вся чёрная.

Она в руке держала длинную палку и сказала:

— Вот чем я буду разжигать твой костёр, Брюнхильд, и было бы лучше, если тебя сожгли заживо за тот злополучный поступок, что ты позволила убить Сигурда Убийцу Фавнира, такого знатного мужа. Я часто сопровождала его. Поэтому я сложу в стихах такие слова мести, что всяк, кто услышит такое про тебя, возненавидит тебя.

Потом они, Брюнхильд и великанша, сказали по стиху. Великанша сказала:

Ты не дерзнешь

через двор мой ехать,

из камня ограда

его окружает;

ткать бы тебе

больше пристало,

чем ехать следом

за мужем чужим!

Зачем из Валланда

ты явилась?

Зачем, неверная,

в дом мой проникла?

Золота Вар, —

если знать ты хочешь,

руки твои

в крови человечьей!

Брюнхильд сказала:

Меня не кори,

в камне живущая,

за то, что бывала я

в бранных походах!

Из нас двоих лучшей

я бы казалась,

если бы люди

меня постигли.

Великанша сказала:

Брюнхильд, дочь Будли,

для бед великих

тебе довелось

на свет родиться

ты погубила

Гьюки сынов,

ты разорила

дома их и земли.

Брюнхильд сказала:

Мудро тебе

из повозки отвечу,

если захочешь

ты, глупая, знать,

как Гьюки сыны

меня заставляли

жить без любви

и обеты нарушить!

Конунг смелый

наши одежды,

восьми сестер,

под дубом схватил;

двенадцать зим

мне было в ту пору,

когда обещала я

конунгу помощь.

В готском краю

я тогда отправила

в сторону Хель

Хьяльм-Гуннара старого,

победу отдав

Ауды брату:

очень был этим

Один разгневан.

Воздвиг для меня

из щитов ограду

белых и красных,

края их смыкались;

судил он тому

сон мой нарушить,

кто ничего

не страшится в жизни.

Вокруг ограды

велел он ещё

ярко гореть

губителю дерева;

судил лишь тому

сквозь пламя проехать,

кто золото взял

из логова Фавнира.

Приехал герой

на Грани своём

туда, где пестун мой

правил владеньем;

лучшим он был,

бойцом храбрейшим,

викинг датский,

во всей дружине.

Ложились мы с ним

на ложе одно,

как если б он был

братом моим;

восемь ночей

вместе мы были —

хотя бы рукой

друг друга коснулись!

Гудрун, дочь Гьюки,

меня упрекала

за то, что спала я

в объятьях Сигурда;

тут я узнала —

лучше б не знать мне! —

горький обман

брачного выбора.

Долго придётся

в горькой печали

рождаться на свет

мужам и жёнам!

С Сигурдом я

теперь не расстанусь!

Сгинь, пропади,

великанши отродье!

Тогда великанша закричала великим голосом и вбежала в гору.

Тогда дружинники конунга говорили:

— Забавные это истории, расскажи ещё.

Но конунг сказал:

— Не надо больше рассказывать о таких вещах.

Конунг сказал:

— Остался ли ты на какое-то время у сынов Лодброка?

Гест отвечает:

— Я недолго был у них. Я приехал к ним, когда они боролись у горы Мундиафьялль и разрушили замок Вивильсборг. Всех охватывал ужас, так как они одерживали победы повсюду, куда не появлялись, и они собирались поехать в Ромаборг [Рим].

Однажды какой-то человек прибыл к конунгу Бьёрну Железный Бок и приветствовал его. Конунг хорошо его принял и спросил, откуда тот прибыл. Он сказал, что прибыл с юга, из Ромаборга.

Конунг спросил:

— Как далеко туда?

Он ответил:

— Здесь ты можешь видеть, конунг, как выглядят сапоги, что у меня на ногах.

Он снял себе с ног железные сапоги, они были очень толстые сверху, но весьма сношены снизу.

— Путь отсюда в Ромаборг так далёк, что вы можете видеть по моим сапогам, что им пришлось испытать.

Конунг сказал:

— Дорога это предальняя, так что мы повернём назад и не станем нападать на Ромарики.

Так они и сделали, дальше идти не стали, и воинам казалось странно так резко изменить свои намерения из-за слов одного человека, всё то, что они раньше решили. С этим сыны Лодброка вернулись назад, домой на север, и больше не воевали на юге.

Конунг сказал:

— Очевидно, что святые мужи из Ромы не желали, чтобы они туда дошли, и этот дух, наверное, был послан Богом, если так внезапно изменились их решение и они решили не разрушать святейшего града Иисуса Христа в Ромаборге.

10. Где Гесту больше всего нравилось служить

Ещё спросил конунг у Геста:

— У кого из конунгов, у которых ты был, тебе больше всего нравилось?

Гест говорит:

— Радостнее всего мне было у Сигурда и сынов Гьюки. А сыны Лодброка были в наибольшей степени своенравны, и жили, как им хотелось. А конунга Эйрика из Уппсалира больше всех сопровождало везение. Харальд же конунг Прекрасноволосый больше чем любой из перечисленных конунгов глядел за поведением дружины. Ещё я был у Хлёдвера конунга в Саксланде, и там я был частично крещён, ибо иначе не мог там оставаться, так как там очень придерживались христианства, и там мне нравилось больше всего.

Конунг сказал:

— О многом мог бы ты рассказать, если бы мы захотели спрашивать.

Конунг спрашивает Геста о многом. Гест подробно рассказывает обо всём, а наконец говорит:

— Теперь могу рассказать вам, почему меня называют Норна-Гестом [Гостем Норн].

Конунг сказал, что хочет это услышать.

11. Норны прорицают для Геста

— Это приключилось, когда я рос у своего отца в месте, что называется Грёнинг. Мой отец был богат деньгами и строго держал свой дом. В то время по краю странствовали вёльвы, которые назывались прорицательницами, и прорицали людям об их веке. Поэтому люди призывали их к себе, устраивали для них пиры, а когда расставались, дарили им дары. Мой отец тоже так сделал, и они пришли к нему с большой свитой, и должны были прорицать моё будущее. Я лежал в колыбели, когда они начинали говорить о том, что касается меня. Надо мной горели две свечи. Они сказали, что я стану очень удачливым человеком и превзойду всех своих предков или сынов хёвдингов в том краю и говорили, что мне будет везти во всех моих делах.

Младшая норна чувствовала себя мало ценимой другими двумя, так как они не спрашивали её мнения о тех прорицаниях, которые были так важны. Ещё там было множество невеж, которые свалили её с её сидения, и она упала на землю.

Из-за этого она просто взбесилась. Она, громко и сердито крикнув, подвергла опасности все те хорошие прорицания, которые были сказаны обо мне:

— Я так сделаю, что он будет жить не дольше, чем догорит свеча, что стоит, зажжена у колыбели мальчика.

Но тогда старшая вёльва взяла свечу, задула её, и попросила мою мать хранить её и не зажигать, прежде чем наступит мой последний день. Потом прорицательницы уехали, связав младшую норну, и таким образом увезли её с собой. Мой отец, прощаясь, одарил их хорошими дарами. Когда я вырос и стал храбрым мужем, моя мать отдала мне на хранение ту самую свечу. Есть она и сейчас при мне.

Конунг спросил:

— Зачем ты приехал сюда к нам?

Гест отвечает:

— Вот что меня побудило. Я думал обрести здесь какую-нибудь выгоду, потому что я много раз слышал, как вас хвалили хорошие и мудрые люди.

Конунг сказал:

— Желаешь ли сейчас принять святое крещение?

Гест ответил:

— Я сделаю по вашему совету.

Так и было сделано, конунг любил его и сделал его своим дружинником. Гест стал очень набожным человеком и всегда следовал обычаям конунга. Другие его тоже любили.

12. Смерть Геста

Однажды конунг спросил у Геста:

— Сколько ты бы желал жить, если это зависело от тебя?

Гест отвечает:

— Уже не долго, если Богу было бы так угодно.

Конунг сказал:

— А что было бы, если бы ты взял свою свечу?

Гест вынул свою свечу из рамы арфы. Конунг попросил её зажечь, и так было сделано. И когда она была зажжена, таяла быстро.

Конунг спросил у Геста:

— Насколько же ты стар?

Гест отвечает:

— Сейчас мне триста зим.

— Воистину, ты очень стар, — сказал конунг.

Тогда Гест лёг. Он попросил, чтобы над ним совершили последнее помазание. Конунг велел так и сделать. Когда это было сделано, свечи оставалось совсем немного. Тогда люди заметили, что Гест при смерти. А как только она сгорела, Гест скончался. Его смерть всем показалась удивительной. Конунг много значения придавал его рассказам, и считал, что правдой оказались его предсказания о своей смерти.