У йомсвикингов корабли были крупнее и с более высоким бортом, но обе стороны наступали очень рьяно. Вагн сын Аки стал так теснить корабль Свейна сына Хакона, что Свейн велел табанить и чуть не обратился в бегство. Тут Эйрик ярл подплыл туда во главе других своих кораблей и стал теснить Вагна. Вагн велел табанить, и корабли вернулись в прежнее положение. Тогда Эйрик возвратился к другим своим кораблям. Теперь люди Эйрика стали табанить, так как Буи перерубил канаты, связывающие его корабли, и стал теснить корабли Эйрика. Эйрик поставил тогда свой корабль борт о борт с кораблем Буи, и завязался ожесточенный рукопашный бой. Два или три корабля Эйрика теснили один корабль Буи. Но тут вдруг поднялась непогода, и пошел такой крупный град, что одна градина весила эйрир. Тогда Сигвальди перерубил канаты, связывающие его корабли, и повернул свой корабль, чтобы бежать. Вагн сын Аки окликнул его, призывая вернуться. Но Сигвальди ярл не стал его слушать. Тогда Вагн метнул в него копье и попал в того, кто сидел у руля. Сигвальд ярл уплыл прочь с тридцатью пятью кораблями, и у йомсвикингов осталось только двадцать пять кораблей.

Тут Хакон ярл подвел свой корабль к другому борту корабля Буи, и удары посыпались на людей Буи. Вигфусс сын Глума Убийцы схватил с палубы наковальню, на которой кто-то выпрямлял рукоять своего меча. Вигфусс был силач каких мало. Он метнул наковальню двумя руками и попал в голову Аслаку Лысому, так что острый конец наковальни вонзился в мозги. До этого Аслака не брало никакое оружие, и он рубил на обе стороны. Он был приемным сыном Буи и во время боя стоял на носу корабля. Рядом с ним стоял Хавард Рубака. Он был силач и храбрец каких мало. И вот люди Эйрика ворвались на корабль Буи, а потом и на корму, где был Буи. Торстейн Долговязый нанес Буи удар поперек лба и рассек его шлем, так что Буи был сильно ранен. Буи тогда нанес Торстейну удар мечом сбоку, так что тот был разрублен пополам, в пояснице. Тут Буи схватил два ларца, полные золота, и крикнул громко:

— За борт, все люди Буи!

И Буи бросился за борт с ларцами, и многие его люди тоже прыгнули за борт, а другие были сражены на корабле, ибо просить о пощаде было бесполезно. Так весь корабль Буи был очищен от людей от носа до кормы, а потом и другие его корабли один за другим.

Тут Эйрик ярл стал теснить корабль Вагна. Он встретил там ожесточенное сопротивление, но в конце концов их корабль был тоже очищен от людей, а Вагн и с ним тридцать человек взяты в плен и связанными отвезены на берег. Торкель Глина подошел к ним и сказал:

— Ты дал обет, Вагн, убить меня, но похоже на то, что это я убью тебя!

Вагн и его люди сидели все вместе на бревне. У Торкеля была в руках большая секира. Он зарубил того, кто сидел на бревне с краю. Вагн и его люди были связаны так, что одна та же веревка скручивала их ноги, а руки у них были свободны. Один из них сказал:

— У меня в руке нож, я его воткну в землю, если еще буду понимать что-нибудь, когда у меня будет отрублена голова.

Голова слетела у него с плеч, и нож выпал у него из руки. Среди них был красавец с длинными волосами. Он закинул волосы вперед, подставил шею и сказал:

— Не замарайте мне кровью волосы.

Один человек взял рукой его волосы и стал их крепко держать. Торкель взмахнул секирой. Викинг отдернул голову, и тот, кто держал его волосы, подался вперед. Секира обрушилась на его руки, отсекла их и врезалась в землю. Тут подошел Эйрик ярл и спросил:

— Кто этот красавец?

— Меня зовут Сигурд, — ответил тот, — и я считаюсь сыном Буи.

Эйрик говорит:

— Ты, наверное, и в самом деле сын Буи. Хочешь я подарю тебе жизнь?

— Смотря кто мне ее дарит, — отвечает Сигурд.

— Тот дарит, — говорит ярл, — кто властен: Эйрик ярл.

— Тогда хочу, — отвечает Сигурд. И с него сняли веревку. Тут Торкель Глина сказал:

— Даже если ты, ярл, дашь пощаду всем этим людям, Вагн сын Аки не уйдет отсюда живым!

И он подбежал и замахнулся секирой, но викинг Скарди, который стоял со связанными ногами, покачнулся и рухнул в ноги Торкелю, и Торкель свалился ничком на него. Тут Вагн схватил секиру Торкеля, взмахнул ею и зарубил Торкеля насмерть. Тогда ярл сказал:

— Вагн, хочешь, я подарю тебе жизнь?

— Хочу, — отвечает тот, — если мы все ее получим.

— Освободить их, — велел ярл, и это было сделано. Восемнадцать викингов было убито, а двенадцать получило пощаду.

Хакон ярл и многие люди с ним сидели на поваленном дереве. Вдруг зазвенела тетива на корабле Буи и стрела вонзилась в Гицура из Вальдреса, знатного мужа, который в пышном наряде сидел рядом с ярлом. Люди пошли на этот корабль и нашли там Хаварда Рубаку, который стоял у борта на коленях, так как ступни были у него обрублены. В руке у него был лук. Он спросил у тех, кто пришел на корабль:

— Кто свалился с бревна?

Они сказали, что его звали Гицур.

— Значит, моя удача меньше, чем мне бы хотелось, — говорит он.

— Достаточно велика удача, — отвечают они, — но теперь тебе ее не увеличить, — и они убили его.

Затем обыскали убитых и снесли всю добычу в одно место, чтобы поделить ее. Тинд говорит так:

Вендов Тунд кольчуги

Метил углем рети,

Кусал кости Фенрир

Солнц дракона зыби,

Прежде чем ствол стали —

Смертоносен ратный

Труд — очистил двадцать

С лишком стругов длинных.

После этого войско разошлось. Хакон ярл отправился в Трандхейм. Он был очень недоволен тем, что Эйрик пощадил Вагна сына Аки. Люди рассказывают, что Хакон ярл в этой битве, чтобы одержать победу, принес в жертву богам Эрлинга, своего сына, и тогда поднялась непогода, и йомсвикинги стали терпеть большой урон.

Эйрик ярл отправился тогда в Упплёнд и дальше на восток в свои владения, и Вагн сын Аки сопровождал его. Эйрик поженил Вагна на Ингибьёрг, дочери Торкеля Глина, и дал ему добрый боевой корабль со всем снаряжением и дружиной. Они расстались как лучшие друзья. Вагн отправился домой на юг в Данию. Он стал потом знаменит, и от него произошло много знатных мужей.

Харальд Гренландец был конунгом в Вестфольде, как было написано раньше. Он был женат на Асте, дочери Гудбранда Шишки. Одним летом, когда Харальд Гренландец отправился в Восточные Страны в викингский поход, чтобы добыть себе добра, он поехал в Швецию. В то время там правил конунг Олав Шведский. Он был сын конунга Эйрика Победоносного и Сигрид, дочери Скёглар-Тости. Сигрид была тогда вдовой, и у нее было много больших поместий в Швеции. Когда она услышала, что в страну куда-то неподалеку приехал Харальд Гренландец, с которым она вместе воспитывалась, она послала к нему людей и пригласила его на пир. Он не стал откладывать поездку и отправился в сопровождении многих своих людей. Прием был очень дружеским. Конунг и Сигрид сидели на престоле и пили вместе в продолжении вечера, и всех людей конунга усердно угощали. Вечером, когда конунг пошел в опочивальню, ему там была приготовлена постель с пологом из драгоценной ткани и роскошными покрывалами. Народу в этом покое было мало. Когда конунг разделся и лег в постель, к нему пришли Сигрид и сама наполнила его кубок и очень склоняла его к тому, чтобы он выпил, и была очень весела. Конунг был очень пьян и она тоже. Потом он заснул, а Сигрид тоже ушла спать.

Сигрид была женщина очень мудрая, и ей было дано предвидеть многое. На следующее утро был снова роскошный пир. Как обычно бывает, когда люди слишком много выпивают, на следующий день они воздерживаются от питья. Но Сигрид была весела. Они с конунгом беседовали, и она сказала, что не считает свои владения и свою власть в Швеции меньшими, чем его власть и владения в Норвегии. От этих речей конунг стал невесел и молчалив. Он собрался уезжать и был очень расстроен. А Сигрид была весела и проводила его богатыми подарками. И вот Харальд вернулся осенью в Норвегию, провел зиму дома и был все время не в духе. Следующим летом он отправился в Восточные Страны со своим войском, а потом приплыл в Швецию и послал сказать Сигрид, что хочет встретиться с ней. Она приехала к нему, и они стали беседовать. Вскоре он завел речь о том, не пойдет ли она за него замуж. Она отвечает, что это он говорит пустое. Он, дескать настолько хорошо женат, что должен быть доволен своим браком. Харальд говорит:

— Аста женщина хорошая и знатного рода, но она мне не ровня.

Сигрид отвечает:

— Возможно, что ты знатнее ее родом, но мне кажется, что в этом браке — счастье для вас обоих.

После этого и до того, как Сигрид уехала, они обменялись лишь немногими словами.

Харальд конунг был сильно расстроен. Он снарядился в поездку внутрь страны и хотел еще раз встретиться с Сигрид. Многие из его людей отговаривали его, но он все-таки поехал с большой дружиной и приехал в усадьбу, где Сигрид проживала. В тот же вечер туда приехал другой конунг. Его звали Виссавальд, и он был из Гардарики. Он тоже приехал свататься к ней. Конунгов поместили вместе с их дружинами в доме, хотя и большом, но старом. В соответствии с этим было и все убранство дома. Вечером не было недостатка в напитке, настолько хмельном, что все были мертвецки пьяны, и стражи как внутри, так и снаружи дома, заснули. И вот Сигрид велела расправиться со всеми ними огнем и мечом. Дом и все, кто в нем был, сгорели, а те, кому удалось из него выбраться, были убиты. Сигрид сказала, что так она хочет отучить мелких конунгов от того, чтобы приезжать из других стран свататься к ней. С тех пор ее стали звать Сигрид Гордая.

В предыдущую зиму произошла битва с йомсвикингами.

Когда Харальд уехал в глубь страны, Храни с теми людьми Харальда, которые не поехали с ним, остался за старшего при кораблях. Узнав, что Харальд погиб, они поскорее уехали прочь и, вернувшись в Норвегию, рассказали о случившемся. Храни поехал к Асте и рассказал ей об их поездке, а также о том, с какой целью Харальд ездил к Сигрид. Услышав все это, Аста сразу же поехала в Упплёнд к своему отцу. Тот ее хорошо принял, и они оба были очень возмущены кознями, которые строились в Швеции, и тем, что Харальд хотел развестись с ней.

Аста дочь Гудбранда родила мальчика в то лето. Мальчика окропили водой и назвали Олавом. Это сделал Храни. Мальчик рос сперва у Гудбранда и своей матери Асты.

Хакон ярл правил всей Норвегией, что расположена вдоль побережья, ему было подчинено шестнадцать фюльков. А с тех пор, как Харальд Прекрасноволосый ввел такой порядок, что в каждом фюльке должен быть ярл, он долго сохранялся, так что Хакону было подчинено шестнадцать ярлов. В Недостатке Золота говорится так:

И дивились люди:

Где еще властитель

Один за шестнадцать

Ярлов может править?

О ярловых слава

Спорах искр пробора

Хедина несется

Днесь по всем пределам.

Пока Хакон ярл правил Норвегией, в стране были хорошие урожаи, и бонды соблюдали мир между собой, и большую часть его жизни бонды любили его. Но с течением времени случилось так, что ярл стал распутничать. Доходило до того, что по его велению хватали дочерей почтенных людей и приводили к нему домой, и он делил с ними ложе неделю или две, а потом отсылал домой. Этим он навлек на себя сильное возмущение родни этих женщин, так что бонды начали сильно роптать, как жители Трёндалёга имеют обыкновение роптать, если им что-либо не по нраву.

До Хакона ярла дошли слухи, что на западе за морем есть человек, который называет себя Али, и его считают там конунгом. Из рассказов некоторых людей ярл заключил, что этот человек какой-то потомок норвежских конунгов. Ярлу сказали, что Али, по его словам, родом из Гардарики. А ярл слышал, что у Трюггви сына Олава был сын, который уехал в Гардарики, вырос там у Вальдимара конунга и звался Олавом. Ярл очень расспрашивал об этом человеке и подозревал, что это именно он появился теперь в Западных Странах.

Жил человек по имени Торир Клакка. Он был большим другом Хакона ярла. Он долго был викингом, но ездил также и в торговые поездки и вообще был человеком бывалым. Хакон ярл послал этого человека на запад за море, велел ему поехать в торговую поездку в Дюплинн, как многие туда ездили, и разузнать, что за человек этот Али, и если окажется, что он действительно Олав сын Трюггви или кто-нибудь другой из норвежского королевского рода, то тогда Торир должен как-нибудь расправиться с ним, если сможет.

Торир отправился на запад в Ирландию, в Дюплинн, стал расспрашивать там об Али. Тот был тогда у конунга Олава Кварана, своего тестя. Торир вступил в разговор с Али. Торир был человек красноречивый. И вот однажды они очень долго разговаривали, и Али начал расспрашивать о Норвегии, и сперва — о конунгах из Упплёнда, о том, кто из них в живых и какие у них владения. Он расспрашивал также о Хаконе ярле, о том, насколько его любили в стране. Торир говорит:

— Ярл настолько могущественен, что никто не смеет говорить ничего другого, кроме того, что хочет ярл, и причина тому — нигде нет того, кто мог бы его заменить. Но по правде сказать, я знаю, что думают многие могущественные люди, а также, что думает народ: все были бы довольны и рады, если бы какой-нибудь конунг из рода Харальда Прекрасноволосого стал бы править державой. Но мы не видим никого, кто бы подходил для этого, и всего больше потому, что, как показывает опыт, гиблое дело — сражаться с Хаконом ярлом.

Так они часто разговаривают, и вот Олав открывает Ториру свое имя и свое происхождение и спрашивает у него совета: как он думает, если Олав поедет в Норвегию, возьмут его бонды в конунги? Торир стал всячески склонять его к такой поездке и расхваливал его самого и его доблесть. И Олаву очень захотелось вернуться в страну своих предков.

И вот Олав отправился на восток с пятью кораблями, и сначала он поплыл на Южные Острова. Торир сопровождал его в этой поездке. Затем он поплыл на Оркнейские Острова. Ярл Сигурд сын Хлёдвира стоял тогда в Асмундарваге на Рёгнвальдсей. У него был один боевой корабль, и он собирался отплыть на Катанес. Олав подплыл со своими кораблями с запада к островам и стал там, так как Петтландсфьорд не был тогда судоходным. Когда конунг узнал, что ярл там, он велел позвать ярла для разговора с ним, и когда ярл приехал к нему, конунг после немногих слов сказал, что ярл и весь народ его страны должны креститься, а в противном случае ярл должен будет умереть на месте, а конунг пройдет по островам с огнем и мечом и разорит страну, если ее народ не примет крещения. Ярлу оставалось лишь согласиться. И он принял крещение, так же как все, кто был с ним. Затем ярл дал конунгу клятву верности и стал его человеком. Он дал Олаву в заложники своего сына, которого звали Щенок или Собачка, и Олав взял его с собой в Норвегию. Затем Олав вышел в море и поплыл на восток, и подошел к острову Морстр. Здесь он впервые вступил на норвежскую землю. Он велел отслужить мессу в шатре на берегу, и впоследствии на этом самом месте была построена церковь.

Торир Клакка сказал конунгу, что ему лучше всего не открываться, не позволять, чтобы слух о нем разнесся, и ехать как можно скорее к ярлу, чтобы застигнуть его врасплох. Олав конунг так и сделал. Он отправился на север и плыл ночью и днем, как только позволял попутный ветер, и так, что никто не знал о его поездке и кто он такой. Когда он доплыл до Агданеса, он узнал, что Хакон ярл во фьорде, а также, что у него раздоры с бондами. Когда Торир услышал это, то оказалось, что дело обстоит совсем не так, как он предполагал: ибо раньше, после битвы с йомсвикингами, все люди в Норвегии были преданными друзьями Хакона ярла, поскольку он одержал победу и спас страну от немирья. А тут вдруг такая беда, что могучий конунг появился в стране, как раз когда между бондами и ярлом раздоры.

Хакон ярл был на пиру в Медальхусе в Гаулардале, а корабли его стояли у Вигга. Одного могущественного бонда звали Орм Люргья. Он жил в Бюнесе. Его жену звали Гудрун. Она была дочерью Бергтора из Лундара. Ее называли Солнцем Лундара, так как она была очень красивая женщина. Ярл послал своих рабов к Орму с поручением привести ему Гудрун, жену Орма. Рабы доложили Орму о поручении, с которым они пришли. Орм пригласил их сначала поужинать. Но прежде чем рабы успели поесть, к Орму пришло из округи много людей, которым он дал знать. Орм сказал тогда рабам, что Гудрун не пойдет с ними. А Гудрун попросила передать ярлу, что она не пойдет к нему, если он не пришлет за ней Тору из Римуля. Тора была могущественная женщина и одна из любовниц ярла. Рабы сказали, что они еще придут и тогда бонд и его жена быстро раскаются в своем поведении. Они всячески грозили и, наконец, ушли.

Между тем Орм разослал ратную стрелу в четыре стороны по округе, призывая всех выступить с оружием против Хакона ярла и убить его. Он послал также к Халльдору из Скердингсстедьи, а тот сразу же разослал ратную стрелу. Незадолго перед этим ярл отнял жену у человека, которого звали Брюньольв, и это вызвало сильное возмущение, так что было близко к тому, что соберется рать. После того как была разослана ратная стрела, собрался народ и направился в Медальхус. До ярла дошел слух об этом, и он оставил свою усадьбу и бежал со своими людьми в глубокую долину, которая теперь называется Ярлова Долина, и там спрятались. На следующий день ярл получил через разведчиков сведения о рати бондов. Бонды заняли все дороги. Они думали, что ярл скрылся на свои корабли. На них начальствовал тогда Эрленд, его сын, очень многообещающий муж. Когда наступила ночь, ярл велел своим людям рассеяться и пробираться лесом в Оркадаль.

— Никто на вас не нападет, если меня не будет поблизости. Дайте знать Эрленду, чтобы он вышел из фьорда в море, и мы встретимся в Мёре. Я сумею спрятаться от бондов.

И вот ярл отправился в путь, а с ним раб по имени Карк. Гауль была покрыта льдом, и ярл столкнул в нее своего коня и потерял там свой плащ. Они спрятались в пещере, которая потом стала называться Ярлова Пещера. Там они заснули, и когда Карк проснулся, он рассказал свой сон: ему снилось, что черный и страшный человек проходил мимо пещеры, и Карк боялся, что он войдет в пещеру, и этот человек сказал, что Улли умер. Тогда ярл сказал, что наверное, это убили Эрленда. Снова Тормод Карк заснул и метался во сне. Проснувшись, он рассказал ярлу свой сон: тот самый человек вернулся и просил передать ярлу, что все проливы замерзли. Ярл решил, что это, наверное, к его близкой смерти.

Потом ярл встал, и они пошли к усадьбе Римуль. Ярл послал Карка за Торой, просил ее выйти тайно к нему. Она вышла и радушно приветствовала его. Ярл попросил спрятать его на несколько ночей, пока рать бондов не рассеется.

— Здесь, в моей усадьбе, тебя будут искать, — говорит она, — и снаружи и внутри, ведь многие знают, что я охотно помогу тебе всем, чем могу. Я знаю в моей усадьбе только одно место, где, наверное, не станут искать такого человека, как ты. Это — свиной хлев.

Они пошли туда. Ярл сказал:

— Устроимся здесь: ведь прежде всего надо сохранить жизнь. Раб вырыл в хлеву глубокую яму. Он убрал землю прочь и положил сверху бревна. Тут Тора рассказала ярлу, что Олав сын Трюггви приплыл во фьорд и убил его сына Эрленда. Затем ярл влез в яму и с ним Карк, а Тора закрыла яму бревнами, насыпала сверху земли и навоза и загнала в хлев свиней. Хлев этот был рядом с большим камнем.

Олав сын Трюггви входил во фьорд с пятью кораблями, а навстречу ему плыл Эрленд, сын Хакона ярла, с тремя кораблями. Когда корабли стали сближаться, Эрленд подумал, что это, наверное, враги, и повернул к берегу. Но когда Олав увидел, что по фьорду навстречу ему плывут боевые корабли, он решил, что это, наверное, Хакон ярл, и велел плыть вдогонку и грести изо всех сил. Когда Эрленд и его люди уже были близко к берегу, они сели на мель, попрыгали за борт и бросились к берегу вплавь. Тут подошли корабли Олава, Олав увидел, как плывет какой-то человек необыкновенной красоты. Олав схватил схватил румпель и бросил в этого человека, и попал в голову Эрленду, сыну ярла, так что череп раскололся до мозга. Так погиб Эрленд. Олав и его люди убили там многих. Некоторые бежали, а других они взяли в плен и выведали у них, что хотели. Тут Олав узнал, что бонды прогнали Хакона ярла, и он бежал от них, а все люди рассеялись.

Затем бонды пришли к Олаву, и встреча была радостной, и вскоре было заключено соглашение. Бонды провозгласили его своим конунгом. Было решено искать Хакона ярла и отправиться в Гаулардаль, потому что казалось наиболее вероятным, что, если ярл в какой-нибудь усадьбе, то это — в Римуле, так как Тора была его лучшим другом в той долине. Они отправились туда, искали там снаружи и внутри дома, но не нашли. Там на дворе Олав держал речь своему войску. Он стоял на большом камне, расположенном рядом со свинарником. Он сказал в своей речи, что осыпет деньгами и почестями того, кто погубит ярла. Эту речь слышали ярл и Карк. У них был свет. Ярл сказал:

— Почему ты так бледен, а иногда черен, как земля? Не хочешь ли ты предать меня?

— Нет, — отвечает Карк.

— Мы родились в одну ночь, — говорит ярл. — Наверное и дни нашей смерти будут близки друг от друга.

К вечеру Олав конунг уехал оттуда. Когда настала ночь, ярл бодрствовал, а Карк спал и метался во сне. Ярл разбудил его и спросил, что ему снилось. Карк говорит:

— Мне снилось, что я Хладире, и Олав сын Трюггви надел мне на шею золотое ожерелье. Ярл отвечает:

— Кровавое ожерелье наденет тебе на шею Олав сын Трюггви, если ты встретишься с ним. Берегись! А от меня ты увидишь только хорошее, как и раньше было. Так что не предавай меня!

После этого они оба бодрствовали, как если бы следили один за другим. Но к утру ярл заснул и вскоре стал метаться во сне. Он так сильно метался, что выгибался дугой, словно хотел вскочить, и кричал громко и страшно. Карк испугался, и его обуял страх. Он схватил большой нож, который висел у него на поясе, и проткнул им ярлово горло насквозь. Так Хакону ярлу пришел конец. Затем Карк отрезал у ярла голову и убежал прочь. На следующий день он пришел в Хладир и поднес голову ярла Олаву конунгу. И он рассказал все, что с Хаконом ярлом и с ним произошло, как здесь написано. Затем Олав конунг велел увести его и отрубить ему голову.

Потом Олав конунг и с ним множество бондов отправился на остров Нидархольм, взяв с собой головы Хакона ярла и Карка. На этом острове было в то время принято убивать воров и злодеев, и на нем стояла виселица. Конунг велел поставить туда головы Хакона ярла и Карка. Вся рать собралась там, и они вопили и бросали камни в головы, крича, что обоим злодеям туда и дорога. Затем послали в Гаулардаль за туловищем ярла, и его притащили и сожгли.

Вражда к Хакону ярлу была так велика у жителей Трёндалёга, что никто не смел называть его иначе, как Злым Ярлом. Это прозвище долго потом сохранялось за ним, но если говорить правду о Хаконе ярле, то о нем надо сказать, что он соединял в себе многое, что нужно в правителе: во-первых, высокое происхождение, затем ум и уменье править державой, мужество в битвах, а вместе с тем и удачу в войне и сраженьях с врагами. Торлейв сын Рыжей Шкуры говорит так:

Кто под небосводом

Хакону подобен?

В свисте стрел вознесся

Ты, тростник валькирий.

К Одину спровадив

Самодержцев девять,

Ярл простер далече

Длань, товарищ враний.

Хакон ярл был очень щедр. Но этому могущественному правителю очень не повезло в день его смерти. И причиной этому было в основном то, что настали времена, когда стали осуждать язычество и язычников, и святая вера и правильные нравы заступили их место.

Олав сын Трюггви был на всенародном тинге в Трандхейме провозглашен конунгом всей страны, как ею владел Харальд Прекрасноволосый. Собралось великое множество народа, и они не хотели ничего слышать кроме того, что Олав сын Трюггви должен быть конунгом. Олав проехал по сей стране и подчинил ее себе. Все в Норвегии стали послушными ему, и даже те правители в Упллёнде и Вике, которые раньше получали землю во владение от конунга датчан, теперь получали ее от Олава конунга и сделались его людьми. Так он ездил по стране в первую зиму, а также и в следующее лето. Ярл Эйрик сын Хакона и Свейн, его брат, и другие их родичи и друзья бежали из страны на восток, в Швецию, к конунгу Олаву Шведскому. Они встретили там дружеский прием. Торд сын Кольбейна говорит так:

Друз законов! Козни

Привели людские

К скорой — рок всевластен! —

Кончине Хакона.

Полк грядет с заката:

То вступил сын Трюггви

На брег, вязом стяга

В битвищах добытый.

Затаиля, полон

Дум о мести, смелый

Эйрик, против стража

Кладов умышляя.

Трёндский ярл, снедаем

Гневом, для совета

Едет к князю свеев —

Непреклонны трёнды!

Одного человека из Вика звали Лодин. Он был богат и знатен родом. Он часто ездил в торговые поездки, но иногда ходил и в викингские походы. Одним летом Лодин отправился в торговую поездку в Восточные Страны. Он приехал в Страну Эстов и торговал там все лето. На торг там привозили много разных товаров. Там продавалось также много рабов. Лодин увидал там одну женщину, которая продавалась как рабыня. Когда он взглянул на нее, он узнал в ней Астрид дочь Эйрика, на которой был женат Трюггви конунг. Но теперь она выглядела иначе, чем когда он видел ее раньше. Она была бледна, худа и плохо одета. Он подошел к ней и спросил ее, как она туда попала. Она отвечает:

— Тяжело об этом рассказывать. Меня продали как рабыню и привезли сюда для перепродажи.

Затем они стали разговаривать, и Астрид узнала его. Она попросила его, не может ли он купить ее и отвезти к ее родичам.

— Вот что я предложу тебе, — говорит он, — я отвезу тебя в Норвегию, если ты пойдешь за меня замуж.

И так как Астрид была в бедственном положении и знала, что Лодин — человек знатного рода, доблестный и богатый, она, чтобы обрести свободу, согласилась стать его женой. И вот Лодин купил Астрид и взял ее с собой в Норвегию, и женился на ней там, заручившись согласием родичей. Их детьми были Торкель Невья, Ингирид и Ингигерд. Дочерей Астрид и Трюггви звали Ингибьёрг и Астрид. Сыновьями Эйрика Бьодаскалли были Сигурд, Карльсховуд, Йостейн и Торкель Дюрдиль. Все они были знатными и богатыми людьми, и у них были поместья на востоке страны. Но востоке в Вике жили два брата, одного из них звали Торгейр, а другого Хюрнинг. Они женились на дочерях Лодина и Астрид.

Когда Харальд сын Горма конунг датчан принял крещение, он разослал по всей своей державе повеление: все люди должны креститься и обратиться в правую веру. В поддержку этого повеления он применял силу и наказание там, где без этого повеление не выполнялось. Он послал двух ярлов с большим войском в Норвегию. Их звали …. Они должны были возвещать христианство в Норвегии. Оно распространялось в Вике, где тогда правил Харальд конунг, и там много народа тогда крестилось. Но после смерти Харальда его сын Свейн Вилобородый сразу начал воевать, сначала в стране Саксов и в Стране Фризов, а потом и в Англии. И те люди в Норвегии, которые уже приняли крещение, снова стали совершать жертвоприношения, как раньше и как делали люди на севере страны.

Когда Олав сын Трюггви стал конунгом в Норвегии, он долго жил летом в Вике. К нему туда приезжали многие его родичи и некоторые свойственники. Многие были большими друзьями его отца и его там очень радушно принимали. Олав позвал для разговора своих дядьев, своего отчима Лодина и своих зятьев Торгейра и Хюрнинга. С большой озабоченностью он рассказал им о своем намерении и просил их поддержать его и помочь ему всеми силами. Он сказал, что собирается возвестить христианство во всей своей державе и ввести его в Норвегии или умереть.

— Я сделаю вас всех большими и могущественными людьми, потому что я больше всего доверяю вам по причине родства или других связей.

Они все согласились делать то, что он потребует, и следовать ему во всем, что он захочет, и то же будут делать все, кто последуют их советам. Тогда Олав конунг объявил народу, что он хочет сделать христианами всех людей в своей державе. Первыми подчинились этому те, кто раньше обещал ему свою поддержку. Это были самые могущественные из тамошних людей, а все другие последовали их примеру. Так все люди на востоке Вика были крещены. После этого конунг отправился на север Вика и потребовал, чтобы все люди приняли крещение, а тех, кто противился, он подвергал жестоким наказаниям, некоторых убивал, других велел покалечить, а еще других изгонял из страны. В конце концов во всей земле, которой раньше правил Трюггви конунг, его отец, а также той, которая принадлежала Харальду Гренландцу, его родичу, весь народ принял христианство, возвещенное Олавом. Так, в то лето и следующую зиму весь Вик принял христианство.

Ранней весной конунг оставил Вик и с большим войском отправился на север в Агдир. На всех тингах с бондами он велел людям креститься, и люди крестились всюду, куда конунг приезжал.

В Хёрдаланде было много знатных мужей, которые возводили свой род к Хёрда-Кари. У того было четыре сына: один из них был Торлейв Умный, другой был Эгмунд, отец Торольва Скьяльга, отца Эрлинга из Соли, третий был Торд, отец Клюппа херсира, который убил Сигурда Слюну, сына Гуннхильд, четвертый был Эльмод, отец Аскеля, отца Аслака Фитьяскалли. Этот род был тогда самым могущественным и знатным в Хёрдаланде. И вот когда члены этого рода узнали о такой беде, что конунг направляется с востока вдоль побережья с большим войском и ломает старые законы страны, и те, кто ему противится, подвергаются наказаниям и насилию, они решили встретиться и обсудить, что делать, так как они знали, что скоро конунг будет у них, и они договорились, что явятся все со своими людьми на Гулатинг, чтобы там встретиться с конунгом Олавом сыном Трюггви.

Олав конунг стал созывать тинг, как только прибыл в Рогаланд. Когда бонды получили приглашение на тинг, они собрались в большом количестве и в полном вооружении. Собравшись, они стали совещаться и решили поручить троим, самым красноречивым из них, отвечать Олаву конунгу на тинге и противоречить ему и противиться беззаконию, если конунг будет навязывать его. Когда бонды собрались на тинг и тинг начался, Олав конунг поднялся и сначала дружественно обратился к бондам. Он сказал, что хочет, чтобы они приняли христианство, и просил их об этом красивыми словами. Но в заключении он сказал, что те, кто буду противиться и не захотят подчиниться его велению, навлекут на себя его гнев и подвергнутся наказаниям и самым суровым мерам, которые есть в его распоряжении.

Когда конунг кончил свою речь, поднялся тот бонд, которому как самому красноречивому было поручено первым отвечать Олаву конунгу. Но когда он хотел заговорить, на него напали такой кашель и такое удушье, что он не мог сказать ни слова и сел на место. Тогда поднялся второй бонд, намереваясь ответить конунгу, хотя это не удалось первому. Но когда он начал свою речь, он стал так заикаться, что не мог сказать ни одного слова. Все, кто слушали, стали тогда смеяться, и бонд сел на место. Тогда поднялся третий бонд, намереваясь противоречить Олаву конунгу. Но когда он заговорил, он так хрипел и сипел, что никто не слышал, что он говорил, и он сел на место. А больше не нашлось никого среди бондов, кто бы мог противоречить конунгу. И так как бонды не смогли ответить конунгу, он не встретил никакого сопротивления. И вот все подчинились тому, что повелел конунг. Все, кто были на тинге, были крещены еще до того, как конунг уехал оттуда.

Олав конунг прибыл со своим войском на Гулатинг, так как бонды дали ему знать, что они хотят дать ему ответ. Но когда и те и другие явились на тинг, конунг выразил желание поговорить сначала с местными вождями. Они все собрались, и конунг объявил о своем намерении предложить им креститься по его велению. Тогда Эльмод Старый говорит:

— Мы, родичи, обсуждали твое предложение между собой, и все пришли к одному решению: если ты, конунг, захочешь пытками принудить нас отказаться от наших законов или насилием заставить нас подчиниться тебе, то мы будем сопротивляться из всех сил, и тогда пусть судьба решает, кто победит. Но если ты, конунг, захочешь сделать что-нибудь выгодное для нашего рода, то ты можешь легко добиться того, то мы все станем твоими верными слугами.

Конунг говорит:

— Чего вы хотите от меня, чтобы мы всего прочнее помирились?

Тогда говорит Эльмод:

— Прежде всего, чтобы ты выдал Астрид, твою сестру, за Эрлинга сына Скьяльга, нашего родича, которого мы считаем самым многообещающим их всех молодых мужей в Норвегии.

Олав конунг отвечает, что ему тоже кажется хорошим такой брак, поскольку Эрлинг хорошего рода и муж он видный, но, добавил он, пусть Астрид решает.

После этого конунг поговорил со своей сестрой.

— Мало мне пользы от того, — говорит она, — что я дочь и сестра конунга, если меня выдадут за человека без почетного звания. Лучше уж я подожду еще несколько лет другого брака.

На этом они кончили разговор.

Олав конунг велел поймать сокола, который был у Астрид, и ощипать его, и потом послал сокола ей. Тогда Астрид сказала:

— Гневается мой брат.

Она встала и пошла к конунгу. Он радушно принял ее. Тогда Астрид сказала, что пусть конунг выдает ее, за кого хочет.

— Я думал, — говорит конунг, — что у меня достаточно власти, чтобы здесь в стране дать почетное звание, кому я хочу.

И конунг велел позвать Эльмода, Эрлинга и всех их родичей для разговора. Стали обсуждать сватовство к Астрид. Кончилось тем, что Астрид была обручена с Эрлингом. После этого конунг велел созвать тинг и предложил бондам принять христианство.

Эрлинг сын Скьяльга справил летом свою свадьбу. На ней было очень много народу. Был там и Олав конунг. Он предложил Эрлингу звание ярла, Эрлинг сказал так:

— Предки мои были херсирами. Я не хочу носить более высокого звания, чем они. Я прошу Вас, конунг, чтобы Вы позволили мне быть самым большим мужем с этим званием здесь в стране.

Конунг согласился. А при прощании Олав конунг пожаловал Эрлингу, своему зятю, землю от Согнсэра на севере до Лидандиснеса на востоке с теми же правами, с какими Харальд Прекрасноволосый жаловал земли своим сыновьям, о чем было написано раньше.

В ту самую осень Олав конунг созвал тинг четырех фюльков на Драгсейде на Стаде. Туда должны были собраться жители Согна, Фьордов, Южного Мёра и Раумсдаля. С Олавом конунгом было очень много народа: те, кто приехал с ним с востока страны, а также и те, кто присоединился к нему в Рогаланде и в Хёрдаланде. Придя на тинг, Олав конунг объявил, как и в других местах, что люди должны принять христианство. И так как с конунгом было очень много народа, все были напуганы. В заключении своей речи конунг предложил бондам выбор: либо принять христианство и креститься, либо биться с ним. Но так как бонды не видели возможности биться с ним, было решено всем креститься. Затем Олав конунг отправляется со своим войском в Северный Мёр и обращает в христианство этот фюльк. После этого он плывет в Хладир и велит разрушить капище и взять из него все добро, а также снять все украшения с богов. С двери капища он взял себе большое золотое кольцо, которое было изготовлено по распоряжению Хакона ярла. Затем Олав конунг велел сжечь капище.

Когда бонды обо всем этом узнают, они рассылают ратную стрелу по всем фюлькам, собирают рать и хотят идти против конунга. Олав конунг поплыл тогда со своим войском из фьорда в море и дальше на север вдоль берега, направляясь в Халогаланд, чтобы крестить там. Но когда он доплыл до Бьярнаурара, он узнал, что в Халогаланде бонды собрали рать и хотят биться с ним, защищая свою страну. Вождями этой рати были Харек с Тьотты, Торир Олень из Вагара и Эйвинд Рваная Щека. Когда Олав конунг услышал об этом, он повернул и поплыл на юг вдоль берега. Обогнув Стад, он поплыл медленнее, но к началу зимы приплыл на восток в Вик.

Сигрид, вдова шведского конунга, которую называли Гордой, жила в своих владениях. В ту зиму между Олавом конунгом и Сигрид ходили послы, и Олав конунг посватался к Сигрид. Она приняла его сватовство благосклонно, и был заключен договор. Тогда Олав конунг послал Сигрид то большое золотое кольцо, которое он снял с двери капища в Хладире. Оно слыло замечательным сокровищем. Встреча для заключения брака должна была состояться на Эльве у границы.

Поскольку кольцо, которое Олав послал Сигрид, все очень расхваливали, Сигрид взяла с собой также двух кузнецов — двух братьев. Те подержали кольцо, взвесили его в руках и стали шептаться. Сигрид велела позвать их и спросила, какой недостаток они нашли в кольце. Они отнекиваются. Она говорит, что должна непременно знать, какой они нашли недостаток в кольце. Тогда они говорят, что в кольце есть обман. Она велела разломать кольцо, и оказалось, что внутри его медь. Сигрид разгневалась и сказала, что Олав, наверное, обманет ее и в другой раз.

В ту самую зиму Олав конунг отправился в Хрингарики и крестил там. Аста дочь Гудбранда вскоре после гибели Харальда Гренландца вышла замуж за человека, которого звали Сигурд Свинья. Он был конунгом в Хрингарики. Сигурд был сыном Хальвдана, а тот был сыном Сигурда Хриси, сына Харальда Прекрасноволосого. При Асте жил Олав, ее сын от Харальда Гренландца. Он вырос у Сигурда Свиньи, своего отчима. Когда конунг Олав сын Трюггви приехал в Хрингарики, чтобы насаждать там христианство, крестились и Сигурд Свинья и Аста, его жена, и Олав, их сын. Олав сын Трюггви был крестным отцом Олава сына Харальда. Тому было тогда три года. Олав конунг вернулся в Вик и пробыл там зиму. Он был тогда третий год конунгом Норвегии.

Ранней весной Олав конунг отправился на восток в Конунгахеллу на встречу с Сигрид Гордой. Встретившись, они стали говорить о том же, что и предыдущей зимой, — о том, что они должны вступить в брак, и дело шло хорошо. Но тут Олав конунг сказал, что Сигрид должна принять крещение и правую веру. Она отвечает так:

— Я не намерена отказываться от веры, которая у меня была раньше и у моих родичей до меня. Но я не буду возражать против того, чтобы ты верил в того бога, который тебе нравится.

Тогда Олав конунг очень разгневался и вскричал:

— С какой же стати я женюсь на заядлой язычнице?

И ударил ее по лицу перчаткой, которую держал в руке. Затем он встал, и она тоже. Сигрид сказала:

— Это может привести к твоей смерти.

Так они и расстались. Конунг отправился на север в Вик, а Сигрид — на восток в Швецию.

Олав конунг направился в Тунсберг и там тоже созвал тинг и на этом тинге объявил, что все те люди, которые занимаются ведовством и чародейством, или колдуны, должны покинуть страну. Затем конунг велел разыскать всех таких людей по окрестным селениям и пригласить к нему. Когда они собрались, среди них был также человек по имени Эйвинд Болото. Он был внуком Рёнгвальда Прямоногого, сына Харальда Прекрасноволосого. Эйвинд был колдун и очень сведущ в волховании. Олав конунг велел созвать всех этих людей в один дом, убрать этот дом роскошно, устроить в нем пир для них и запасти для пира достаточно хмельного напитка. Когда они захмелели, Олав велел поджечь дом, и дом сгорел, и все, кто был в нем, тоже сгорели. Один только Эйвинд Болото спасся, выбравшись из дома через дымовое оконце. Когда он уже был далеко, он встретил на своем пути людей, которые направлялись к конунгу, и попросил их передать конунгу, что Эйвинд Болото спасся их огня и никогда больше не попадется в руки Олава конунга, но будет колдовать, как и раньше. Когда эти люди пришли к Олаву конунгу, они передали ему все, что Эйвинд просил сказать. Конунг был очень недоволен тем, что Эйвинд остался в живых.

Весной Олав конунг поехал по Вику и пировал в своих больших поместьях. Он объявил по всему Вику, что летом будет собирать войско, чтобы отправиться на север страны. Затем он поплыл на север в Агдир. К концу великого поста он повернул на север в Рогаланд и в пасхальный вечер приплыл в Эгвальдснес на острове Кёрмт. Ему был приготовлен там пасхальный пир. При нем было почти триста человек. В ту же самую ночь на остров прибыл Эйвинд Болото. У него был хорошо снаряженный боевой корабль. На нем были только колдуны и чародеи. Эйвинд сошел с корабля и с ним все его спутники, и они начали колдовать. Эйвинд наколдовал им шлемы невидимки и туман, настолько густой, что конунг и его люди не должны были их увидеть. Но когда они подошли к самой усадьбе Эгвальдснес, сделалось светло, как днем. Все получилось совсем не так, как задумал Эйвинд. Густой туман, который он наколдовал, застлал им глаза, так что они видели глазами не больше, чем затылком, и топтались на одном месте. Между тем стражи конунга увидели, как они топчутся, но не знали, что это за люди. Доложили конунгу, и он встал со всей своей дружиной и оделся. Когда конунг увидел, как Эйвинд и его спутники топчутся на одном месте, он велел своим людям вооружиться и пойти узнать, кто это такие. Когда люди конунга узнали Эйвинда, они схватили его и всех его спутников и привели к конунгу. Тут Эйвинд рассказал все, что с ним произошло. Конунг велел отвезти их всех на островок, который во время прилива покрывается водой, и привязать их там. Так пришлось Эйвинду и всем его спутникам проститься с жизнью. Островок этот с тех пор называется Островком Колдунов.

Рассказывают, что, когда Олав конунг гостил в Эгвальдснесе, однажды вечером туда пришел какой-то человек, старый и очень красноречивый. У него была шляпа с широкими полями и только один глаз. Он умел рассказывать обо всех странах. Он завел разговор с конунгом. Конунгу очень понравились его речи. Конунг спрашивал его о многих вещах, и гость всегда умел ответить на его вопросы, так что конунг засиделся с ним до позднего вечера. Вот спрашивает конунг, не знает ли тот, кто такой был Эгвальд, по которому названы мыс и усадьба. Гость отвечает, что Эгвальд был очень воинственный конунг и поклонялся всего больше одной корове, которую брал с собой, куда бы ни ходил в поход. Он считал полезным всегда пить ее молоко. Эгвальд конунг бился с конунгом, которого звали Варин. В этой битве Эгвальд конунг пал. Он был погребен здесь, недалеко от усадьбы, и ему было поставлено два камня, которые и сейчас стоят. А в другом месте недалеко отсюда была погребена та корова. Такие вещи рассказывал гость и многое другое о конунгах и древних событиях.

Так как была уже поздняя ночь, епископ напомнил конунгу, что пора ложиться спать. Конунг так и сделал. Но когда он разделся и лег в постель, гость сел на ступеньку у его ложа и еще долго разговаривал с конунгом. Конунгу все хотелось услышать еще что-нибудь. Тогда епископ сказал конунг, что пора уже спать. И конунг заснул, а гость ушел.

Некоторое время спустя конунг проснулся и спросил, где гость и велел позвать его. Но гостя нигде не нашли. На следующее утро конунг велит позвать повара и того, кто готовил питье, и спрашивает их, не приходил ли к ним какой-нибудь незнакомец. Те говорят, что, когда они собирались стряпать, подошел к ним какой-то человек и сказал, что больно плохое мясо варят они к конунгову столу. Затем он дал им два больших и жирных куска говядины, и они сварили их вместе с другим мясом. Тогда конунг велел все это варево выбросить.

— Наверное, это был не человек, — сказал он, — это был, наверное, Один, в которого язычники долго верили. Но Одину не удастся перехитрить меня.

Опав конунг собрал летом большую рать с востока и направился с этой ратью на север в Трандхейм. Он пристал прежде всего в устье реки Нид. Затем он велел звать бондов на тинг по всему фьорду и назначил тинг восьми фюльков в Фроста. Но бонды превратили приглашение на тинг в ратную стрелу и призвали к оружию свободных и несвободных по всему Трандхейму. Так что, когда конунг явился на тинг, бонды, собравшиеся там, были во всеоружии. Когда тинг начался, конунг обратился к народу, требуя принятия христианства. Но едва он начал говорить, как бонды закричали, чтобы он замолчал, грозя, что в противном случае они нападут на него и прогонят прочь.

— Так мы поступили, — кричали они, — с Хаконом Воспитанником Адальстейна, когда он предъявил нам такое требование, а тебя мы ценим не больше, чем его.

Видя, что бонды в ярости, а также, что рать их настолько велика, что он не сможет ей противостоять, Олав конунг повернул свою речь так, как будто он уступает бондам. Он сказал:

— Я хочу, чтобы между нами было такое же согласие, какое было между нами раньше. Я пойду туда, где ваше главное капище, и посмотрю там ваш обычай. Тогда мы решим, какого обычая мы будем держаться, и достигнем между собой согласия.

Так как конунг говорил примирительно, бонды смягчились и стали говорить спокойно и миролюбиво, и в конце концов было решено, что в середине лета будет жертвоприношение в Мэрине и на него соберутся все вожди и могущественные бонды, как это было в обычае, и Олав конунг тоже прибудет туда.

Одного могущественного бонда звали Скегги. Его прозвали Железный Скегги. Он жил в Уппхауге в Ирьяре. Скегги всегда первым выступал на тинге против Олава конунга и предводительствовал бондами, когда те противились христианству. Так кончился тинг. Бонды поехали домой, а конунг — в Хладир.

Олав конунг стоял со своими кораблями в реке Нид. У него было тридцать кораблей и хорошее и большое войско, но сам он часто бывал со своей дружиной в Хладире.

Когда уже совсем недолго оставалось до жертвоприношения в Марине, Олав конунг задал большой пир в Хладире. Он послал приглашения в Стринд и в Гаулардаль, и в Оркадаль и пригласил к себе вождей и других могущественных бондов. И когда все было приготовлено и гости съехались, в первый же вечер был дан роскошный пир и подано великолепное угощение. Люди сильно захмелели. Ночью они все мирно спали. Наутро, когда конунг оделся, он велел отслужить мессу, и когда месса была закончена, он велел трубить в рог и созывать на домашний тинг. Все его люди сошли с кораблей и пришли на тинг. Когда тинг начался, конунг встал и взял слово, и сказал так:

— У нас был тинг во Фроста. Я тогда потребовал от бондов, чтобы они крестились, а они потребовали в ответ, чтобы я принял участие вместе с ними в жертвоприношении, как сделал конунг Хакон Воспитанник Адальстейна. Мы договорились, что встретимся в Мэрине и совершим там большое жертвоприношение. Но если уж я должен совершить с вами жертвоприношение, то я хочу, чтобы это было самое большое жертвоприношение, какое только возможно, и принесу в жертву людей. Я выберу для этого не рабов или злодеев. Я принесу в жертву богам знатнейших людей. Я выбираю Орма Люгру из Медальхуса, Стюркара из Гимсара, Кара из Грютинга, Асбьёрна, Торберга из Эрнеса, Орма и Льоксы, Халльдора из Скердингсстедьи.

И он назвал еще пять знатнейших мужей. Он сказал, что хочет принести их всех в жертву за урожайный год и мир, и велел сразу же схватить их. Но когда бонды увидели, что у них не достает людей, чтобы оказать сопротивление конунгу, они стали просить пощады и отдались воле конунга. Договорились, что все бонды, которые пришли на пир, примут крещение и поклянутся конунгу в том, что будут держаться правой веры и откажутся от всяческих жертвоприношений. Конунг не отпускал от себя всех этих людей до тех пор, пока они не оставили ему своих сыновей или братьев или других близких родичей в качестве заложников.

Олав конунг отправился со всем своим войском в Трандхейм. Когда он прибыл в Мэрии, там уже собрались все трандхеймские вожди, которые всего больше противились христианству, и с ними все те могущественные бонды, которые там раньше совершали жертвоприношение. Собралось очень много народу, так же как раньше на Фростатинге. Конунг велел начинать тинг, и вот обе стороны явились во всеоружии на тинг. Когда тинг начался, конунг стал держать речь и потребовал принятия христианства. Железный Скегги отвечал на речь конунга от лица бондов. Он сказал, что бонды, как и прежде, хотят, чтобы конунг не ломал их законы.

— Мы хотим, конунг, — сказал он, — чтобы ты приносил жертвы, как делали другие конунги до тебя.

После его речи бонды подняли большой шум и кричали, что пусть будет так, как сказал Скегги. Тогда конунг сказал, что он хочет пойти в капище и посмотреть их жертвоприношение. Бондам это пришлось по душе, и обе стороны отправились в капище.

Олав конунг пошел в капище, и с ним несколько его людей и некоторые бонды. Когда конунг пришел туда, где стояли боги, там сидел Тор, самый почитаемый из богов, разукрашенный золотом и серебром. Олав конунг поднял позолоченный жезл, который у него был в руке, и ударил Тора, так что тот упал со своего престола. Тут подоспели люди конунга и сбросили всех богов с их престолов. А пока конунг был в капище, Железный Скегги был убит перед дверьми капища. Это сделали люди конунга.

Вернувшись к своим людям, конунг сказал бондам, что путь они выбирают: либо всем принять христианство, либо биться с ним. Но после смерти Скегги у бондов не было предводителя, который посмел бы поднять знамя против Олава конунга. Так что решено было покориться конунгу и выполнить его веление. Тогда Олав конунг велел крестить весь народ, который там был, взял у бондов заложников, чтобы заставить их держаться христианства. Затем Олав конунг велел своим людям проехать по всем фюлькам в Трандхейме. Никто больше не противился христианству. Так был крещен весь народ в Трёндалёге.

Олав конунг направился со своей ратью в устье реки Нид. Он велел построить дома по берегам реки Нид и сказал, что там будет торговый город. Он дал людям места для постройки домов и велел построить себе палаты у Корабельной Бухты. Он велел доставить туда осенью все запасы, которые понадобятся для зимовки. При нем было там очень много народу.

Олав конунг пригласил родичей Железного Скегги на встречу и предложил выплатить им виру. Многие знатные мужи могли притязать на нее. У Железного Скегги была дочь, которую звали Гудрун. Примирение кончилось тем, что Олав конунг должен был жениться на Гудрун. Когда состоялась свадьба, Олав конунг и Гудрун легли в одну постель. Но в первую же ночь, когда они лежали рядом, она вытащила кинжал, как только конунг заснул, и хотела заколоть его. Когда конунг увидел это, он отнял у нее кинжал, встал с постели, пошел к своим людям и рассказал, что случилось. А Гудрун взяла свою одежду и всех тех людей, которые за ней туда последовали, и они с ней отправились своим путем, и Гудрун больше никогда не ложилась в одну постель с Олавом конунгом.

В эту самую осень Олав конунг велел построить на берегу реки Нид большой боевой корабль. Это была шнека. Для ее постройки понадобилось много мастеров. К началу зимы корабль был готов. В нем было тридцать скамей для гребцов. Он был высок, но не широк. Конунг назвал корабль Журавлем.

После убийства Железного Скегги его тело было отвезено в Ирьяр. Там он и лежит в Кургане Скегги в Аустратте.

Когда конунг Олав сын Трюггви пробыл два года конунгом Норвегии, приехал к нему священник из Страны Саксов по имени Тангбранд. Он был человек заносчивый и воинственный, но ученый и доблестный. Из-за его заносчивого нрава конунг не хотел держать его при себе и поручил ему поехать в Исландию, чтобы сделать страну христианской. Тангбранд получил торговый корабль, и о его поездке известно, что он подошел к Исландии, к восточным фьордам. Он пристал на юге Лебединого Фьорда остался на зиму у Халля с Побережья. Тангбранд возвещал христианство в Исландии, и, вняв его словам, Халль и все его домочадцы и многие другие знатные люди крестились, но много больше было таких, которые противились. Торвальд Хворый и Ветрлиди Скальд сочинили хулительные стихи о Тангбранде, и он убил обоих. Тангбранд пробыл два года в Исландии, и убил трех человек, прежде чем уехал оттуда.

Одного человека звали Сигурд, другого — Хаук. Они были из Халогаланда и часто ездили в торговые поездки. Одним летом они поехали на запад в Англию. Возвращаясь в Норвегию, они ехали на север вдоль побережья и в Северном Мёре встретились с людьми Олава конунга. Когда конунгу доложили, что приехали какие-то люди из Халогаланда, которые еще были язычниками, он велел позвать корабельщиков к себе. Он спрашивает их, не хотят ли они креститься, а они отвечают, что не хотят. Затем конунг всячески уговаривает их, но ничто не помогает. Тогда он стал грозить им смертью или пытками. Но и это на них не подействовало. Тут он велел заковать их в железо и оставил на некоторое время при себе. Их держали в оковах. Конунг еще часто уговаривал их, но это ни к чему не привело. Однажды ночью они исчезли. Никто не видел и не знал, как это случилось. А осенью они появились у Харека с Тьотты. Тот их хорошо принял, и они провели зиму у него в полном довольстве.

Однажды весной в хорошую погоду Харек сидел дома, и с ним в усадьбе было мало людей. Ему было скучно. Сигурд спросил его, не хочет ли он немного развлечься и покататься с ними на лодке, Хареку понравилось это предложение. Они пошли к берегу и стащили в море шестивесельную лодку. Сигурд принес из сарая парус и все нужные снасти, так как у них в обычае было брать с собой парус, когда они отправлялись в море позабавиться. Харек вошел в лодку и приладил руль. Сигурд и его брат были во всеоружии, как они обычно бывали у доме у Харека. Оба они были очень сильные. Прежде чем сесть в лодку, они бросили в нее несколько коробов с маслом и корзину с хлебом и принесли вдвоем большой бочонок с пивом. Затем они отчалили от берега, и, когда они немного отплыли от острова, браться подняли парус, а Харек сидел за рулем. Они быстро удалялись от острова. Тут братья идут на корму, где сидит Харек. Сигурд говорит Хареку:

— Выбирай между тремя возможностями: первая — ты предоставляешь нам, братьям, решать, куда плыть, вторая — ты дашь нам связать тебя, третья — мы тебя убьем.

Тут Харек понял, в какое положение он попал. Он был не сильнее каждого из братьев, даже если бы они были одинаково хорошо вооружены. Поэтому он выбрал ту из возможностей, которая показалась ему все же лучшей: предоставить им решать, куда плыть. Он дал слово и поклялся им. И вот Сигурд сел за руль и направил лодку на юг вдоль побережья. Братья старались ни с кем не встречаться, а ветер очень благоприятствовал им. Они не прерывали своего плаванья, пока не приплыли на юг в Трандхейм, и зашли в устье реки Нид, и предстали перед Олавом конунгом. Олав конунг велел позвать к нему Харека для разговора и потребовал, чтобы тот крестился. Харек отказался.

Так конунг и Харек разговаривают много дней, иногда в присутствии других людей, иногда наедине, но не могут договориться. В конце концов конунг говорит Хареку:

— Можешь отправляться домой. Я не хочу обижать тебя на этот раз, ведь мы с тобой близкие родичи, к тому же ты, пожалуй, скажешь, что я обманом завлек тебя сюда. Но, знай, что я собираюсь летом отправиться на север к вам в Халогаланд. Тогда вы узнаете, как я умею карать тех, кто противится христианству.

Харек был рад поскорее уехать. Олав конунг дал ему хорошую ладью на десять или двенадцать гребцов и велел снарядить ее как можно лучше всем необходимым. Конунг дал Хареку также тридцать дюжих и хорошо вооруженных людей в провожатые.

Харек с Тьотты сразу же, как только смог, уехал из города, а Хаук и Сигурд остались у конунга, и оба крестились. Харек плыл своим путем, пока не приплыл домой на Тьотту. Он послал гонца своему другу Эйвинду Рваная Щека и просил передать тому, что Харек с Тьотты был у Олава конунга, но не дал обратить себя в христианство. Он просил также передать Эйвинду, что Олав конунг собирается летом пойти с войском на них. Харек добавил, что они должны быть начеку и просил Эйвинда поскорее приехать к нему.

Когда все это было передано Эйвинду, тот понял, что надо сделать все возможное, лишь бы не попасться в руки конунга. И вот Эйвинд плывет как можно быстрее на быстроходной ладье с немногими людьми. Когда он приплыл на Тьотту, Харек его радушно принимает, и они, Харек и Эйвинд, сразу же, в стороне от усадьбы, начинают разговор. Но едва они начинают разговаривать, как подходят люди Олава конунга, те, которые сопровождали Харека в его поездке на север, хватают Эйвинда, уводят с собой на корабль и уплывают с ним. Они не прерывают своего плаванья, пока не приплывают в Трандхейм, и являются к Олаву конунгу в Нидаросе.

И вот Эйвинда привели к конунгу для разговора. Конунг потребовал от него, как от других людей, чтобы тот крестился. Эйвинд отказался наотрез. Конунг ласковыми словами уговаривал его принять христианство, и он, как и епископ, привел много доводов. Но на Эйвинда это не подействовало. Тогда конунг предложил ему богатые подарки и пожалования. Но Эйвинд отверг все это. Тогда конунг стал грозить пытками или смертью. Но и это не подействовало на Эйвинда. Тогда конунг велел принести чашу, полную горящих угольев, и поставить ее на живот Эйвинду. Живот у того вскоре лопнул. Тогда Эйвинд сказал:

— Снимите с меня эту чашу. Я хочу кое-что сказать, прежде чем умру.

Так и сделали. Тогда конунг спросил:

— Будешь ты теперь, Эйвинд, верить в Христа?

— Нет, — сказал тот. — Я не могу принять крещения. Я — дух, оживший в человеческом теле, благодаря колдовству финнов, а раньше у моих отца и матери не было детей.

Так умер Эйвинд. Он был большим чародеем.

Следующей весной Олав конунг велел снарядить корабли и войско. Он сам предводительствовал на Журавле. У него было большое и хорошее войско. Когда он снарядился, он направился со своим войском по фьорду в море, а затем на север мимо Бюрды и дальше на север в Халогаланд. Всюду, где он приставал к берегу, он созывал тинг и велел всему народу принять крещение и правую веру. Никто не решался ему противоречить, и так вся страна стала христианской, куда бы он ни приезжал. Олав конунг гостил на острове Тьотта у Харека. Тот тоже тогда крестился, и с ним все его люди. Харек поднес конунгу на прощанье богатые подарки и сделался его человеком. Он получил от конунга пожалования и права лендрманна.

Раудом Могучим звали одного бонда, жившего у фьорда, который называется Сальфти, на острове Годей. Рауд был очень богат, и у него было много людей. Он был человеком могущественным. Его поддерживало множество финнов, когда это было ему нужно. Рауд был заядлым язычником и большим чародеем. Он был закадычным другом человека, который уже был назван — Торира Оленя. Они оба были могущественными вождями. Когда они узнали, что Олав конунг идет с юга с войском на Халогаланд, они созвали людей с кораблями, и собралось большое войско. У Рауда был большой корабль с золоченой драконьей головой на носу. На нем было тридцать скамей для гребцов, и его величина соответствовала этому. У Торира Оленя тоже был большой корабль. Они направились с этим войском на юг навстречу Олаву конунгу. Когда они встретились с ним, они вступили в бой. Разгорелась ожесточенная битва, и много народу гибло, но особенно у халогаландцев. Один за другим их корабли очищались от людей, и тогда их охватил страх и ужас. Рауд уплыл на своем корабле в открытое море и велел поднять парус. Ветер ему всегда благоприятствовал, куда бы он ни плыл, и это — благодаря его колдовству. Коротко говоря, он приплыл домой на Годей.

Торир Олень бежал на берег, и его люди соскочили с кораблей, а Олав конунг последовал за ними. Он тоже соскочил со своими людьми с кораблей, и они преследовали тех и убивали их. Конунг был впереди всех, как всегда, когда надо было преследовать врага. Он увидел, как Торир Олень убегал. Никто не бегал так быстро, как тот. Конунг бросился его преследовать, и Виги, его пес, бежал за ним. Тут конунг сказал:

— Виги, возьми оленя!

Виги помчался за Ториром и бросился на него. Торир остановился, и конунг метнул в него копьем. Торир взмахнул мечом и нанес собаке большую рану, но тут же копье конунга попало Ториру под мышку и пронзило его насквозь. Тут Торир простился с жизнью, а раненый Виги был отнесен на корабль. Олав конунг пощадил всех тех людей, которые просили пощады и хотели принять христианство.

Олав конунг направился со своим войском на север вдоль побережья и крестил весь народ, куда бы ни приезжал. Когда он доплыл на север до фьорда Сальфти, он захотел войти во фьорд, чтобы встретиться с Раудом. Но во фьорде была ужасная непогода и дул страшный ветер, так что конунг простоял там целую неделю. Во фьорде все продолжал дуть тот же встречный ветер, тогда как в море дул ветер попутный для поездки на север. Поэтому конунг поплыл на север в Эмд, и весь народ там принял христианство. Затем конунг снова повернул на юг. Но как только он подплыл с севера к Сальфти, снова по фьорду дует страшный ветер и метет вьюга. Конунг простоял там несколько дней, но погода все была такой же. Тогда конунг обратился к Сигурду епископу и спросил его, не может ли он как-нибудь помочь в этой беде. Епископ сказал, что он попытается попросить бога побороть это дьявольское наваждение.

Сигурд епископ надел все свое облачение и пошел на нос корабля конунга. Он велел зажечь свечи и стал кадить. Потом он поставил распятие на нос корабля и читал евангелие и многие другие молитвы. Наконец, он окропил святой водой весь корабль. Затем он велел убрать шатры и грести во фьорд. Конунг велел тогда крикнуть людям на других кораблях, чтобы они шли на веслах вслед за ним. И когда на Журавле начали грести, корабль вошел во фьорд, и те, кто гребли, не почувствовали никакого ветра. Вода за кормой была совершенно спокойной, а по обе стороны от следа корабля брызги от волн взлетали так высоко, что не было видно гор на берегу фьорда. Один корабль плыл за другим по совершенно спокойной воде. Так они плыли весь день и следующую ночь и незадолго до рассвета приплыли к Годей. Когда они подплыли к усадьбе Рауда, у берега стоял его большой корабль. Олав конунг сразу же поднялся со своим войском к усадьбе. Они бросились к покою, в котором спал Рауд, и взломали дверь. Люди ворвались в покой. Рауд был схвачен и связан, других людей, которые были там, убили или взяли в плен. Затем люди конунга пошли в дом, где спали работники Рауда. Некоторые из них были убиты, другие связаны, третьи избиты. Конунг велел привести к нему Рауда и предложил тому креститься.

— Я не буду тогда, — говорит конунг, — отнимать у тебя твое добро. Я буду твоим другом, если ты будешь дорожить этим.

Но Рауд яростно отвергнул это предложение, сказал, что никогда не поверит в Христа, и очень богохульствовал. Тогда конунг разгневался и сказал, что Рауд умрет самой худшей смертью. Он велел взять Рауда, привязать его лицом вверх к бревну и вставить ему палку между зубов, чтобы его рот был открыт. Затем он велел принести змею и приставить ее ко рту Рауда. Но змея не захотела вползти в рот и лезла, извиваясь, назад, так как Рауд дул на нее. Тогда конунг велел принести пустой стебель дудника и вставить его в рот Рауду. А некоторые люди рассказывают, что конунг велел вставить ему в рот свою трубу. Змею заставили вползти, поднеся к ее хвосту раскаленное железо. Она вползла в рот Рауда, а затем в горло и прогрызла ему бок. Тут Рауд простился с жизнью.

Олав конунг захватил там много серебра и золота, и другого добра, оружия и разных драгоценностей. А всех людей, которые были с Раудом, конунг велел крестить, а тех, которые не хотели креститься, он велел убить или пытать.

Олав конунг захватил корабль, который был у Рауда, и сам правил им, так как этот корабль был много больше и красивее Журавля. Впереди у него была драконья голова, и за ней изгиб, который кончался как хвост, а обе стороны драконьей шеи и весь штевень были позолочены. Конунг назвал этот корабль Змей, так как когда на нем были подняты паруса, он походил на крылатого дракона. Это был самый красивый корабль во всей Норвегии.

Острова, на которых жил Рауд, называются Гюллинг и Хэринг, а все эти острова вместе — Годейяр, а пролив на севере между ними и материком — Годейярстраум.

Олав конунг крестил весь тот фьорд, а потом поплыл своим путем на юг вдоль берега, и во время этой поездки случилось много такого, о чем ходят рассказы: тролли и злые духи подшучивали над его людьми, а подчас и над ним самим. Но мы лучше напишем о таких событиях, как то, что Олав конунг крестил Норвегию и другие страны, в которые он ввел христианство. Олав конунг в ту самую осень вернулся в Трандхейм. Он направился в Нидарос и расположился там на зиму.

Теперь я велю написать про исландцев.