Коту на старости лет стало трудно ловить мышей.

“Плохо моё дело” — подумал кот — “надо что-то придумать”.

И придумал.

Намотал на голову чалму в знак того, что он уже стал хаджи, и велел передать мышам, что он покаялся в своих грехах и хочет помириться с мышами.

— Стар я уже стал и чувствую, что не сегодня завтра умру — передал кот мышам — А среди вас есть такие, у кого я съел отца, мать или сына. Соберитесь все на собрание, и я буду просить у мышей, чтобы они простили меня.

Услышав об этом, мыши обрадовались, возликовали. Но среди них оказалось и много таких, которые не поверили раскаянию кота.

— Святых котов не бывает! — говорили Они — Тому, кто поедал нас, а теперь говорит, что не будет нас есть, верить нельзя!

Больше всех не верили коту две старые мыши — Асран и Ауджедж; они сами не верили и других мышей предостерегали. Но большинство мышей не послушали их уговоров и пошли на собрание, назначенное котом-хаджи. Старые опытные мыши Асран и Ауджедж не пошли на собрание; взобравшись на плетень, они издали наблюдали за происходящим.

И вот мыши собрались. Пришёл и кот-хаджи.

— Очень хорошо, что вы собрались, Аллах сделай вас здоровыми. — сказал кот — Но это место не подходит для собрания. Я стал стар и слабоват глазами. Лучше вы войдите в печь, я сяду у дверцы, и так мы будем разговаривать, чтобы лучше видеть и слышать друг друга.

Кот говорил тихим и мягким голосом, и мыши послушались его. Подбадривая друг дружку и весело шутя, они вошли в печь и расселись там. Кот-хаджи сел у дверцы.

И только что мыши ладненько высказали коту свои жалобы, как он выпустил свои страшные когти и стал хватать мышей и сворачивать им шеи.

Так и передавил всех мышей, собравшихся в печке. Остался в живых только один молодой мышонок Салим.

— Тебя я отпущу, чтобы ты мог рассказать тем двум старым мышам — Асран и Ауджедж, что произошло с остальными мышами! — сказал кот и, ободрав ему уши, отпустил.

Вырвавшись из лап кота, мышонок Салим пустился бежать от него со всех ног.

— Ох, кажется, чего мы боялись, то и случилось! — в страхе сказали две старые мыши, Асран и Ауджедж, увидя бегущего мышонка — Смотри, у этого мышонка нет обоих ушей! Салим! Что случилось? — в сильной тревоге пискнули старые мыши, когда мышонок поравнялся с ними.

— Вестей хороших нет, — дрожа от страха, отвечал мышонок — Из всех мышей, которые собрались в печке, ушёл живым только я один, да и то оставил там свои уши.

Услышав это, старые мыши со страху попадали с плетня, и при этом Асран сломал себе ребро, а Ауджедж — лапку.

Тяжело раненных их отнесли в дом; они долго лежали там и не допускали к себе ни мышиного лекаря, ни других мышей.

Долгое время они не пускали к себе никого. Пустили только одну старую мышь из уважения к её старости.

— Что такое служилось с вами, мои дети? — спросила мышь-старуха, войдя в дом, где они лежали, и поставила перед ними немного теплого хантупса, который она принесла с собой, чтоб угостить больных.

— Ох, случилось такое горе, что теперь не стоит жить на свете… — отвечали ей те две мыши.

— Ну, до этого ещё не дошло — стала утешать их мышь-старуха — Когда-то со мной случилось ещё и не такое горе: моих девятерых мышат заклевал орел, моих десятерых мышат задушила просяная шелуха. И вот, хотела я тогда удавиться, но у меня не хватило сил поднять на себя руки… Взобравшись на балку, я бросилась оттуда вниз головой, чтобы разбиться, но упала в корзину с шерстью и осталась невредимой. После этого я решила сломать свои зубы о твердый сыр. Думала так: “Оставшись без зубов, скорее умру”. Стала грызть сыр — и что же? — зубы не сломались. “Утоплюсь в масле” — решила я. Но, всунув голову в густое масло, не утонула — опять осталась жива.

И вот, живу и веселюсь, и ничуть не жалею о том, что мне тогда не удалось покончить с собой! — бодро закончила старая мудрая мышь — Советую и вам выбросить из головы невесёлые мысли. Ваше горе в сравнении с моим — небольшое горе.

Уходя от больных, старушка-мышь посоветовала им допустить к себе лекаря и принимать пищу, которую им принесут.

Те послушали её и скоро выздоровели. Потом они вывели маленьких мышат, и после этого мыши размножились вновь.