Однажды мауляна-дервиш, глава Накшбандийского ордена и один из его величайших наставников, сидел у себя в завии (маленькой мечети). Неожиданно к нему ворвался какой-то разъярённый святоша.

— Ты, ты сидишь себе здесь, — с пеной у рта прошипел ему непрошеный гость, — собака, ты и есть собака. Сидишь в окружении своих потакальщиков, потворствующих каждой твоей прихоти! Сидишь, блаженствуешь, когда я призываю людей стремиться к божественному через молитвы и определённое нам свыше воздержание.

При слове «собака» некоторые из учеников вскочили на ноги, чтобы вышвырнуть вон бесноватого фанатика.

— Остановитесь, — промолвил мауляна, — ибо нет ничего дурного в собаке. Я и есть собака, верно служащая своему повелителю. Я охраняю его паству, предугадывая желания нашего повелителя. И, подобно сторожевому псу, наброшусь я на вора и врага. И буду вилять хвостом от восторга, когда придут друзья моего повелителя.

Насколько лай и виляние хвостом естественны для собаки настолько же присуще это качество нам, и поскольку все мы во власти нашего повелителя, ему нет нужды ни лаять, ни вилять хвостом.